– Для этого я и пришёл! Перед отъездом на важную работу я не могу пропустить ужин с женой и моей малышкой! – Соня захихикала. – А ещё я хотел представить вас новому другу. Он поедет с вами в Берлин и составит компанию в моё отсутствие.

Ева вышла в коридор вслед за ним. Около двери стояла клетка со щенком немецкой овчарки. Он вилял хвостом и тявкал.

Соня выбралась из объятий отца и кинулась к клетке. Открыв дверцу, она испытала на себе всю силу щенячьей радости. Щенок вовсю тявкал, вилял хвостом и облизывал свою спасительницу.

Бём обнял Еву за талию, пока они наблюдали за происходящим.

– Маркус, ты уверен? Щенок? Сейчас?

– Он дрессирован, я клянусь. – Его лицо приняло серьёзное выражение. – Это щенок от наших сторожевых собак. Ухаживай за ним. Научи его не доверять незнакомым.

Она прижалась щекой к его мундиру и глубоко вздохнула.

– Хорошо, дорогой.

25

Тардиват за всю дорогу не сказал ни слова, и Нэнси была ему благодарна. Подъём был крутой, и адреналин, который давал ей силы последние часы, сходил на нет. Её тошнило от головной боли, а синяки на плечах и на боку с каждым шагом болели всё сильнее. Она завалила задание. Бакмастер поручил ей сделать из людей Гаспара приличный боевой отряд, а она уже от них ушла. А ещё и суток не прошло с её приземления! И союзник у неё всего один – да и тот приобретён ценой парашюта, и только богу известно, сколько он с ней пробудет. Да и вообще, что она предложит этому Форнье? Немного наличных, но это никакая не гарантия, что её не убьют в любой момент. Где, чёрт возьми, Денден?

Через несколько часов Тардиват остановился и прислонился к невысокой каменной стене, заросшей лишайником.

– Отдых.

Не идти оказалось ещё больнее. Всё тело, каждая мышца дрожала от напряжения.

– Мне нужен мой радист, – наконец выговорила она. – Он десантировался в районе Монлюсона и должен был встретиться со мной у Гаспара.

Тардиват какое-то время подумал и засопел.

– Я могу отправить сообщение в том направлении. Передать ему, куда мы идём.

Она искоса взглянула на него. В темноте рассмотреть выражение его лица было невозможно.

– В смысле – отправить сообщение?

– У немцев в этих краях друзей маловато. И да, люди Гаспара безалаберны и беспечны, но из-за них немцы ходят только по главным дорогам. А сообщения сейчас передаются точно так же, как и всегда – с одной фермы на другую, через женщин. Они и сейчас уже знают, что вы здесь и почему. Попросим их высматривать неместного и сказать ему, в какую сторону двигаться. Большинство жандармов покажут ему путь.

– Хорошо, – сказала она и встала, но не смогла удержать равновесия. От падения её спасло только то, что Тардиват успел взять её под локоть.

– Сегодня больше не пойдём, – твердо сказал он. – За следующим подъёмом есть коровник. Заночуем там, и я передам сообщение.

– Хочу добраться до Форнье.

– Капитан, думаю, будет лучше, если вы встретите его не в предобморочном состоянии. Первое впечатление важно, не так ли?

Она вытянула руку. Даже в тусклом свете луны было видно, что она дрожит. Он был прав.

– Что ж, хорошо.

На следующее утро она проснулась от сильного холода. В надежде хоть чуточку согреться она поглубже завернулась в пропахшее дымом и животными одеяло. Открыв глаза, Нэнси увидела, что место, которое Тардиват выбрал для ночёвки, оказалось каменным сараем с низким потолком. Одна рука у неё затекла, и она начала растирать ладони, вспоминая свою постель в Марселе с отглаженными льняными простынями, шелковыми подушками и утренним кофе с круассанами. Клодет обычно раздвигала шторы и поднимала ставни, впуская в комнату средиземноморское тепло и солнечный свет. А пока Нэнси, сидя в постели, пила кофе, Клодет наполняла ей ванну, спрашивала про её планы на день и узнавала, что ей сегодня нужно сделать. Анри уезжал на работу рано утром, ещё до того, как она просыпалась, но она всегда клала руку на пустое место на кровати, где он спал, и мысленно желала ему доброго утра.

А теперь она – грязная, страдающая от боли – лежит в коровьем хлеву, и ей так холодно, что она бы предпочла, чтобы сюда вернулись коровы и хоть немного нагрели помещение. В двери появился Тардиват с вязанкой дров под мышкой. Она решила, что будет вполне логично притвориться спящей, пока он будет разжигать огонь. Когда костёр разгорелся, она, театрально зевнув, «проснулась», вытащила из-под головы красную шёлковую подушку и взбила её.

– Доброе утро, капитан, – улыбнувшись, поздоровался Тардиват.

– Доброе утро! Нет ли какой еды? Я совсем оголодала. Сейчас я бы и вчерашнюю похлебку от Гаспара за милую душу уплела.

Он сел, скрестив ноги, перед костром и открыл рюкзак, в котором оказались половина багета, ломоть тёмно-жёлтого сыра канталь, от которого пахло летними лугами, и – благослови его, господи – две бутылки пива.

– Вы должны мне сорок франков, – сказал он, пока она, перебирая ягодицами, подбиралась поближе к нему и костру.

– Ты шутишь?

Пожав плечами, он оторвал от багета кусок и порезал сыр.

– В ваших интересах, чтобы правильные люди узнали, что здесь находится британский агент с деньгами, готовый платить за нужные ему вещи. И переплатить за завтрак – отличный способ распространить новость.

Логично. Но Нэнси ничего не ответила, пока в руках у неё не оказалась её половина хлеба и сыра, а к бедру не прижалась бутылка пива.

– Вам, партизанам, здесь совсем небезопасно, да?

– Здешние ничего немцам не скажут, – снова пожал плечами он. – А если скажут, то у них могут животные вдруг заболеть и умереть в одну ночь.