— Соболезную, — хмыкнул я. — И тебе, и Барталомее.

Судя по едкому запаху химикатов, смешанных со сладким ароматом женских духов, Марк не терял времени даром и успел обосноваться в постели нашей общей знакомой.

— Не понимаю, о чём ты, — разведчик спрятал смущение за кривой усмешкой. — Но Барталомея здесь, и ты сможешь лично передать ей свои соболезнования… Тем более, она очень хотела тебя видеть.

— Это взаимно, — кивнул я.

У меня самого имелось несколько вопросов к девушке, но основной — поставка селитры. Главный ингредиент для создания чёрного пороха уже должен был находиться в её лавке, а значит, пора приниматься за дело. И приниматься как можно скорее — без взрывчатки все мои дальнейшие планы окажутся под угрозой.

Марк кивнул. Нам требовалось многое обсудить — причём, желательно, наедине. Однако просто спрятаться от лишних глаз и ушей в трактире было нельзя. Люди ждали от меня каких-то слов, и я не мог обмануть их ожиданий.

Впрочем, толкнуть очередную зажигательную речь о неизбежной победе коммунизма в отдельно взятой прямо за жабры стране, мне не удалось. Откуда-то справа раздался радостный вопль, а затем из толпы, бесцеремонно распихивая людей, вылез Сабалей. Молчун — верный спутник этого завсегдатая больших и малых драматических театров — понуро брёл следом за бойким товарищем.

— Вот он! — завопил Сабалей, картинно указав на меня пальцем. — Вот же он!

Бывший раб и бывший актёр вёл себя так, словно он стал первым, кто заметил моё появление.

За прошедшее время мужички серьёзно изменились. Во-первых, они успели неплохо прибарахлиться, одевшись если не по последнему писку местной моды, то как минимум весьма прилично. Во-вторых, оба стали куда опрятней — косматые бороды превратились в аккуратные эспаньолки, а нечёсаные патлы — в ухоженные «хвосты».

Правда, если Сабалей в новом образе выглядел вполне естественно, то Молчун внешним видом напоминал смущённого бычка, на которого по недоразумению нацепили боевое седло.

— Я верил, что ты жив, добрый юноша! — воскликнул Сабалей. — Верил и ждал, когда ты вернёшься, чтобы вкусить причитающейся тебе славы!

Он двигался и говорил так, словно находился на сцене. Громкий голос, размашистые жесты, чересчур выразительная мимика… Позёр, одним словом.

Молчун просто кивнул в знак приветствия, а вот Сабалей подошёл ближе, с явным намерением заключить меня в свои объятья. Впрочем, стоило мне слегка качнуть трезубцем, как он сразу же оставил эту глупую затею. Не люблю, когда кто-то оказывается слишком близко. Особенно если этот «кто-то» не внушающий никакого доверия балабол.

Впрочем, и его навыки можно применить на пользу делу. Главное, действовать с умом.

— Благодаря тебе, добрый юноша, — продолжил Сабалей, — мы обрели свободу! Я зарыдал, когда все решили, что ты сгинул под Древними сводами, но застилавшие глаза слёзы не помешали мне вывести этих людей на поверхность! Я преодолел сотни преград, которые возникали на нашем пути… Было непросто, но удача — верная спутница всех храбрецов — указала нам правильную дорогу!

По моим губам скользнула улыбка. Наглый болтун без зазрения совести приписал себе чужие заслуги. Что же, весьма характерное поведение для представителя творческой интеллигенции.

Марк слегка поморщился. Похоже, бывший актёр конкретно достал его бесконечным враньём и высокопарными речами.

— Запомните этот день, братья! — Сабалей воздел руки над головой. — День, когда вам удалось лицезреть двух величайших героев современности! Когда-нибудь потомки сложат о нас песню…

— Уверен, это будет хит, — негромко произнёс я.

— О чём ты говоришь, добрый юноша? — с интересом спросил Сабалей, услышав незнакомое слово.

— О том, что песни петь пока рано, — я говорил громко — так, чтобы слышали все. — Ещё ничего не кончилось.

Толпа заволновалась и пришла в движение. Люди смотрели на меня, причём смотрели по-разному. Кто-то равнодушно, кто-то с интересом, а кто-то и с неприязнью.

Первые ждали, пока я закончу, чтобы можно было с чистой совестью досмотреть прерванные моим внезапным появлением сны, вторые хотели поскорее приняться за выпивку, а третьи… Третьи явно были не очень-то рады моему неожиданному возвращению.

— И это ваш главный, про которого все рассказывали? — громогласным шёпотом — таким, который точно не мог остаться незамеченным — спросил кто-то из новеньких. В его голосе слышалось нескрываемое разочарование. — Говорили, что он чуть ли не великан… А это же пацан совсем!

Я молча посмотрел в ту сторону, откуда донеслись эти слова. Вступать в перепалку или тем более драку явно не стоило. Мне уже не нужно было доказывать свою силу каждому сомневающемуся — теперь это лишь уронило бы мой авторитет, а вовсе не укрепило бы его.

Маршал не отчитывает солдата — для решения подобных вопросов у него есть подчинённые. И пусть до маршала мне пока было далеко, однако желающие вступиться за честь командира уже нашлись. И нашлись с избытком.

— Этот пацан мне свободу дал! — зло прошипел какой-то лысый мужичок. Видимо, один из бывших рабов Короля нищих.