– Сейчас "заветники" замахнулись на королевскую кровь, - сказал Фиор.
– Скоринг абсолютно уверен, что до совершеннолетия Араона он успеет...

– Если он преуспеет в своем замысле, не будет ни королей, ни тронов. Это плохо вяжется с его реформами, не находите? Кто станет удобрять пашню перед тем, как засыпать ее солью? Он просто опирался на еретиков, чтобы пробить себе дорогу к трону, а сейчас отвернулся от них. Вполне в их традиции - предательство благодетеля они не считают смертным грехом.
– Архиепископ усмехнулся и стал похож на своего племянника.
– Скоринг лжет присным, лжет самозванцу, ибо такой король ему удобен. Принц династии Сеорнов - не то, что опоенная кукла в поддельной короне, им крутить не удастся.

– Разве еретики не учат, что принявшие их кумира спасутся?
– спросил Ларэ.

– Разве тебе не доводилось подманивать лошадь яблоком, чтобы взнуздать ее? Единственная цель Противостоящего - разрушение и уничтожение. Обещания его предназначены глупцам.

– Знает ли об этом герцог Скоринг?
– Кертор, на голову которого свалилась куча тайных откровений из уст самого главы ордена Блюдущих Чистоту, кажется, впервые в жизни перестал притворяться светским бездельником и безобидным дурачком. Саннио прикусил губу, чтобы не улыбнуться: он выиграл спор с самим собой. В составной литской кукле была спрятана драгоценность, а не яичная скорлупа.
– Что-то непохоже...

– Он может лгать и ближайшим присным. Не полагайтесь на их уверенность.

– А чего он вообще хочет-то?
– Саннио окончательно запутался. Без герцога-регента все выглядело вполне логичным и связным, а вот персона Скоринга торчала в этом всем, как... как уд на лбу!

– Власти, - развел руками архиепископ Жерар.
– Но не тщеславия ради, а для служения державе. Увы, он не понимает, что нельзя грязными руками лезть во чрево роженицы, дабы вырвать плод раньше начала схваток. Потому его следует остановить. Но это дела мирские, в дела богов же не вмешивайтесь!

4. Беспечальность - Собра

Я не верю тебе более, брат мой Ингальд; и более не назову тебя братом, ибо не брат ты мне. Лишь обманщик, помеха на пути, клоп, пиявка, присосавшаяся к ноге.

Руки твои полны силой, брызгами серебристыми срывается она с пальцев, льется живой ртутью. Ладони твои не вмещают ее. Ты щедро зачерпнул от чужого источника - но сила эта моя, и, мне принадлежа, не удержится она в твоей чаше.

Долго, долго верил я тебе. Долго позволял обмануть себя пустыми льстивыми словами, сладкими, как первый нектар с полевого клевера, обещаниями. Ты говорил мне - "Жди!", и я ждал. Ты говорил мне - "Готовься!", и я был готов.

Что же ты отводишь глаза, неверный, обманщик, чужак? Глаза твои лживого цвета, улыбка твоя - лишь отражение радуги в луже, но не сама радуга, поступь твоя обманчива, а замыслы не ведомы никому.

Силы в ладонях твоих довольно, чтобы открыть для меня дверь; молот мой занесен, и выкована молния, которая поразит сущее - но отчего же ты преграждаешь мне путь?

– Разве не пора? Разве не пробил час?
– в последний раз спрошу тебя, дабы совесть моя была чиста, а сердце спокойно: я не предал тебя, я дал тебе возможность сказать мне правду.

– Нет. Смотри сам, брат мой Фреорн.

Раскидывает руки, плетет между пальцами радужную сеть видения - словно два луча света перемешиваются посредине, дробясь на осколки семь цветов. Радуга. Вот его истинная суть. Не мое серебро, не золото чужаков - радуга.

Серебром почти до краев налита сияющая сфера. Не хватает лишь малости.

– Разве долго взять эти крохи?

– Крохи?
– сизая неверная поволока во взгляде плохо скрывает насмешку.
– Смотри.

Капли падают в серебряную сферу, наполняя ее - но медленно, медленно...

Капли эти - чужие жизни, кровь невинных, боль отдавших свою жизнь, слезы умирающих. Сила, что собирают мои верные жнецы в пору урожая, зернышко к зернышку, слезинку к слезинке. Ртуть, серебро и хрусталь.

Неспешно, слишком уж неспешно заполняется сосуд. В чем здесь подвох? Где ложь? В какие потайные пазухи под черным плащом прячет он влагу? Мою влагу! Только мою!..

– Где же золото проклятых отродий, что заполнит чашу до краев?

– Верные нам пока не сумели добраться до него. Но что для нас время, брат мой? Миг короче вдоха. Прикрой глаза, а когда распахнешь их вновь - все уже будет готово.

Отводит взгляд.

Лжет.

– Передай мне то, что по праву - мое!

– Нет, брат мой. Еще рано.

– Это мое!

– Брат мой Фреорн, краткий миг спустя ты будешь благодарен мне. Ведь я не позволю тебе растратить даром то, что накоплено нами. Смотри!

И - как ни отталкивай посланное им видение, тонешь, тонешь, захлебываешься в сизом океане лжи, и нет ему дна, и нет опоры, ничего нет, только пронизывающее насквозь фальшивое откровение, слепящая радуга, разъедающий обман бесконечных зеркал, белых призм, впивающихся острыми лучами света.