– Так, может, достаточно подождать, пока все случится само?
– пожал плечами Гоэллон.
– Если это так просто?

– Сотворившие воплощают свои замыслы через наши деяния. Король Фалион взял власть мечом, а не чудом. Чудо лишь открыло ему, что он имеет на это право. Может быть, Мать и Воин испытывают нас, желая знать - достойны ли мы жить? Помним ли мы о том, что следует помнить, верны ли тому, чему должны быть верны? Сложим руки, откажемся восстановить права законного наследника - и они отвернутся?

Саннио открыл рот, но так и не смог ничего сказать. Несколькими фразами Гильом все сумел расставить по местам.

– Что ж, я вижу, вы вполне готовы обсуждать детали и частности, господин Гоэллон, - неожиданно деловито сказал владетель Аэллас.
– Начнем?

– Наденьте капюшон!

– Мне жарко!

– Сандалии тяжелые, ряса колется и хочется пить. Я все помню. Наденьте же капюшон немедленно и не смейте его снимать, - брат Жан стиснул запястье послушника.
– К вечеру мы устроим привал, там отдохнете.

Золотоволосый послушник вздохнул и натянул капюшон по самые брови. Процессия монахов неторопливо спускалась с холмов, которых в центральной Сеории было в избытке. Полуденная жара вытапливала из странников капли пота. На небе не было ни тучки, а слишком редкая тень от придорожных деревьев не приносила прохлады. Розоватый камень дороги нагрелся и от него тянуло сухим, теплым запахом пыли.

Десяток монахов Ордена Блюдущих Чистоту, пешком идущих от одного монастыря к другому - не слишком удивительное зрелище. Работавшие на полях крестьяне поднимали головы, кланялись и прикладывали ладонь к сердцу, получая в ответ благословление; но каждый второй не считал это событие достаточно важным, чтобы отрываться от своего дела. У монахов своя забота, у землепашцев - своя.

Пятеро монахов несут на плечах шипастые дубины, еще у двоих под рясами скрыты мечи - и это не диво, все знают, что Блюдущим братьям дозволено оборонять себя от разбойного нападения и злых еретиков.

Двое молодых послушников в серых рясах тоже не привлекали внимания. Двое юношей, один повыше, другой пониже, еще совсем молоденький - что тут удивительного? Оба тащат нехитрый дорожный скарб, то и дело поднимают головы к небу и скорбно вздыхают, отирая пропыленными руками пот со лба, так что лица у обоих - чумазые, в серых разводах.

Спутника для младшего послушника выбирал герцог Гоэллон. После разговора во время затмения он вновь беседовал с настоятелем монастыря Святого Иллариона, и на этот раз при беседе присутствовал и принц, и брат Жан. Правда, им было велено молчать и слушать; даже у Элграса это получилось - он постепенно погружался в уныние и с трудом прятал слезы. Несчастный мальчик, кажется, действительно любил отца, и при мрачном известии все прежние обиды немедленно были забыты.

Невесело было всем - и брату Жану, который понял, что вокруг бушует гроза, а он стоит в чистом поле, и некуда укрыться, и епископу Иринею, на плечи которого легла ответственность за судьбу наследника престола, и герцогу Гоэллону: он едва держался на ногах после долгой дороги и двух очень подробных разговоров в саду у пруда.

Отец-настоятель монастыря Святого Иллариона держал в руках деревянную резную чашу с травяным настоем, такие же стояли и перед остальными. Герцог Гоэллон несколько раз касался пальцами узора на краю, задумчиво качал головой и не притрагивался к напитку. Темные неровные тени поселились под глазами, на впалых щеках, в складке у губ с того момента, как брат Жан подробно рассказал обо всем, что происходило в замке Бру и потом на постоялом дворе.

Четверо беседовали в кабинете настоятеля при свечах, а за окнами клубилась густая, липкая, страшная тьма, и никто не хотел думать о том, что же будет, если она не рассеется уже никогда. Говорили так, словно завтра, в положенное время, настанет рассвет, и жизнь пойдет своим чередом.

– Найти принца в этом монастыре, ваше преосвященство, будет совсем несложно. Необходимо срочно переправить его в другой. Кому из настоятелей вы можете доверять, как самому себе? Это должна быть обитель в Сеории, чем ближе к столице, тем лучше. Хорошо укрепленная обитель.

– Вы думаете, что кто-то рискнет покуситься на нее с оружием?

– Я в этом уверен. Я помогу защитить ее, но монастырь должен быть готов к длительной осаде. Мы не можем полагаться лишь на тайну. Тайна и сила - вдвое лучше, - коротко улыбнулся герцог.

– Тогда остается только Тиаринская обитель. Тридцать миль от Собры, там всегда многолюдно и достаточно солдат. Еще один послушник не привлечет к себе внимания, а вот любая попытка нападения...

– Резиденция главы Ордена? Смелое решение, ваше преосвященство. Согласится ли архиепископ? Он, конечно...
– Гоэллон щелкнул пальцами вместо слов, и Жан вспомнил, что архиепископ Жерар - из рода Алларэ, а, значит, родич герцогу; но служение Церкви превыше уз родства.

– Вы можете не беспокоиться об этом, ваша милость, - покачал головой отец-настоятель.
– Но не покажется ли ее устав слишком суровым для юноши?