Его рука на ее обнаженной коже была горячей и шершавой.

У нее перехватило дыхание. Она не могла быть настолько извращенной, чтобы находить этого мужчину привлекательным! Не могла!

Его губы сжались. Он медленно отступил от нее, его рука задержалась на ее коже, прикосновение было почти ласковым.

Ей хотелось обругать его. Но у нее пересохло во рту, а его глаза отвлекали ее. Они были не черными, а очень темно-карими, оттенка кофе по-турецки. У него были длинные, густые, нелепо загнутые ресницы. Они должны были сделать его женоподобным.

Но не тогда, когда они обрамляли такие холодные и безжалостные глаза.

– Кажется, у вас нет оружия - тихо сказал он.
– Но, если я вдруг ошибаюсь, цельтесь хорошо. Быстрая смерть предпочтительнее, чем гангрена.

У нее отвисла челюсть, когда она поняла, что он имеет в виду.

– Вы думаете, что я бы ударила вас ножом? Боже правый, сэр, за кого вы меня принимаете?

Странная улыбка тронула его губы.

– За мастера своего дела, - сказал он.
– По меньшей мере.

Она нахмурилась. Какого это дела? Но он отвернулся, чтобы занять свое место на койке, и ей показалось разумнее не привлекать к себе внимания.

Прошла минута, за которую она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить пульс. С каждой секундой, в течение которой он больше не проявлял к ней интереса, она чувствовала себя немного лучше.

В конце концов, ее целью было не рабство - не Триполи или пустыни Африки, а Англия.

Ну что ж... с одной (надо признать, весьма извращенной) точки зрения, это была большая удача. Он оплатил ее билет домой! Оказавшись в Лондоне, она сразу же отправится в полицию и сообщит о его преступлениях - похищении, самозванстве, а теперь, после того как он облапал ее, еще и о нападении! Кроме того, если ее виконт действительно направлялся домой, то она сможет привлечь его к борьбе с этим негодяем...

Только... если ее виконт направляется домой, это означает, что он бросил ее.

Значит, и дома у нее не будет поддержки.

У нее подкосились колени. Она соскользнула по стене, шурша юбками, которые впивались ей в бедра, пока не остановилась посреди груды юбок цвета слоновой кости - тех самых юбок, которые она надела сегодня в надежде стать женой...

До сих пор она не позволяла себе зацикливаться на этом. Но каковы бы ни были намерения этого негодяя, это не меняло подлых поступков ее жениха. Он уговорил ее уволиться с работы, а затем бросил ее.

Она закрыла лицо руками, зажмурившись так сильно, что в глазах заплясали искры. Она знала, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Красивые виконты на самом деле не влюблялись в простых секретарш. А если и влюблялись... брак в их планы не входил.

Ее прерывистое дыхание казалось влажным на ладонях. Ты слишком наивна. Разве не это всегда говорили ей подруги в машинописной школе? Оливия Мэзер любила предостерегать, что видеть светлую сторону - это хорошо, если не забывать при этом проверять темную сторону на наличие других возможностей.

Но темная сторона была такой мрачной. А жизнь и без того была достаточно унылой, чтобы заставлять себя думать о том, что она может стать еще более мрачной.

Тем не менее, она опасалась, что теперь правота Оливии подтвердилась. На ее месте Оливия потребовала бы, чтобы брак был заключен до того, как она уволится со своей оплачиваемой работы.

Нет. Оливия даже никогда не стала бы соглашаться на эту должность. Или уволилась бы при первом же случае, когда миссис Пеннипакер стала вести себя оскорбительно. В тот первый раз Аманда все еще была в безопасности на английской земле. Но ей так хотелось путешествовать...

До нее дошло, что в каюте царит полная и какая-то странная тишина. Она подняла глаза и обнаружила, что ее похититель пристально наблюдает за ней.

По ее телу пробежал холодок. Ее жених пытался заняться с ней любовью, но она сдержала его своими нервозным возражениями. Этого же мужчину... словами было бы не переубедить.

Но у нее были ногти и колени, и она знала, как ими пользоваться.

– Вы хотите меня изнасиловать?
– прошептала она.
– Я не собираюсь облегчать вам эту задачу.

Возможно, ей только померещилось мгновенное потрясение на его лице. Но его отвращение было достаточно явным.

– Я собираюсь выспаться, - сказал он, - если вы перестанете дергаться, скользить, ползать и все такое.

У нее не было причин ему верить. Но... зачем ему лгать? Дверь была заперта, экипаж был безразличен к ее судьбе.

Надежда окрепла, и она заставила себя подняться.

– Давайте внесем ясность. Все, о чем вы просите, это чтобы я... помогла вам найти...
– не виконта, этот негодяй был очень настойчив в своих притязаниях, - блондина?