В 1933 году Берлин уже значительно отличался от того хаотичного, увлеченного коммунизмом города, где Зорге в последний раз был в 1929 году. В ноябре 1932 года нацистская партия вновь стала крупнейшей фракцией в рейхстаге – парламенте Веймарской республики. 30 января 1933 года Адольф Гитлер был назначен канцлером Германии. Поджог здания Рейхстага, произведенный 27 февраля, по версии нацистов, одним голландским коммунистом, послужил для Гитлера предлогом для подавления своих политических оппонентов. На следующей день он убедил президента рейха Пауля фон Гиндербурга издать “Указ о защите народа и государства”, отменявший значительную часть гражданских свобод. 23 марта парламент принял “Закон о чрезвычайных полномочиях”, позволявший кабинету Гитлера принимать законы без дальнейшего согласования и фактически предоставлявший канцлеру диктаторские полномочия. К 16 мая[8], когда Зорге прибыл на берлинский Восточный вокзал, нацисты, упразднив профсоюзы и другие политические партии, начали задерживать своих политических оппонентов – в том числе сотни коммунистов.

Главным советским контактным лицом Зорге в Берлине был Яков Бронин (урожденный Янкель Лихтенштейн), которого он знал как Товарища Оскара[9]. После блестящей шпионской карьеры, в ходе которой он побывал и резидентом 4-го управления в Шанхае в 1934–1935 годах, и шесть лет отсидел в ГУЛАГе, Бронин написал книгу воспоминаний под названием “Я знал Зорге”. Печатаясь под псевдонимом Ян Горев, Бронин вспоминал, что Зорге произвел на него впечатление “уверенного в себе, обстоятельного и смелого” человека. Бронина также поразила в нем “целеустремленность сотрудника советской военной разведки”[10].

Бронин предупредил Зорге об опасностях, подстерегавших его в Берлине в связи с необходимостью продления германского паспорта и получения журналистского удостоверения. Все возвращавшиеся из-за границы немцы могли получить теперь новый паспорт лишь после того, как об их прошлом наведет справки новая государственная тайная полиция, Geheime Staatspolizei, более известная под аббревиатурой гестапо. Бронин считал, что гестапо, сформированное всего за месяц до приезда Зорге, вряд ли докопается до его коммунистического прошлого: участия в уличных потасовках в Киле, репутации опасного агитатора-социалиста в Руре и роли курьера и помощника партии во Франкфурте. Тем не менее Бронин восхищался “рассчитанным риском”, на который шел “маэстро диалектики разведки” Берзин, подвергая Зорге такой опасности.

Зорге явно осознавал опасность, на которую шел, возвращаясь в родные места. 9 июня он телеграфировал Берзину, что “ситуация для меня не очень привлекательная, и я буду рад, когда смогу исчезнуть отсюда”. Три недели спустя он снова писал, предупреждая, что “дела у нас заметно оживились, и интерес к моей персоне может стать намного более пристальным”[11]. Зорге так боялся выдать себя во время пивных посиделок со своими новыми нацистскими знакомыми, что на время пребывания в Берлине совсем отказался от алкоголя. “Это было самое отважное мое предприятие, – шутил он при встрече с Геде Массинг в Нью-Йорке в 1935 году. – Мне никогда теперь не напиться вдоволь, чтобы восполнить то время”[12].

Несмотря на угрозу разоблачения, Зорге пускал в ход все свое обаяние, стараясь расширить свое амплуа китайского корреспондента Deutsche Getreide Zeitung, специализирующегося на узкой тематике, до гораздо больших масштабов. Он пришел в редакцию авторитетного журнала Zeitschrift fur Geopolitik (“Журнал геополитики”), весьма популярного в нацистских кругах. Его главный редактор Курт Фовинкель, очень известный издатель и страстный нацист, по невероятному стечению обстоятельств читал и высоко оценил эссе Зорге о Китае в сельскохозяйственной прессе. Фовинкель предложил Зорге писать для его журнала и снабдил его рекомендательным письмом в посольство Германии в Токио, дав также личные рекомендации к секретарям посольства Иозефу Кноллу и Хассо фон Эцдорфу.

Со свойственной ему дерзостью Зорге затем отправился в Мюнхен засвидетельствовать свое почтение легендарному основателю Zeitschrift fur Geopolitik генералу Карлу Хаусхо-феру[13]. Профессор Мюнхенского университета и директор Института геополитики, Хаусхофер был известен в Германии как главный эксперт по Японии, а также основатель доктрины территориальной экспансии Германии, известной под названием Lehensraum. Перед Первой мировой войной Хаусхофер ездил в Японию как офицер германской армии и написал о ней много трудов. К 1930 году он пришел к убеждению, что японцы – представители азиатского аналога арийской расы, которым суждено править всей Азией. Хаусхофер обладал связями в высших руководящих кругах нацистской партии (будучи при этом женат на еврейке) и дружил с заместителем фюрера Рудольфом Гессом, с тех пор как тот был студентом в Мюнхене в 1918 году[14].

Гесс и Хаусхофер в соавторстве написали книгу под названием “Япония и шпионаж”, где выступали за программу тотального шпионажа по японской модели, полагавшей как само собой разумеющееся, что каждый живущий за границей или путешествующий за рубеж гражданин должен обо всем увиденном и услышанном предоставлять подробный отчет государству. Следуя этому принципу, Гесс ввел даже специальную картотеку в Иностранном отделе нацистской партии, где были представлены данные о каждом члене партии, находящемся за рубежом. На Третий рейх должен был шпионить каждый мужчина и всего несколько женщин[15]. Как отмечал в своем очерке о Японии сын Карла Хаусхофера Альбрехт: “Каждый японец за границей считает себя шпионом, а дома берет на себя роль охотника за шпионами”[16].

Зорге удалось убедить Хаусхофера, что является многообещающим новобранцем, страстно преданным делу национал-социализма. Хаусхофер написал для Зорге рекомендательное письмо к послу Германии в Японии и еще одно – к послу Японии в Соединенных Штатах[17]. Он также заверил Зорге, что с нетерпением ждет возможности прочитать его статьи в своем авторитетном журнале.

Не довольствуясь появлением друзей в высших нацистских кругах в лице Хаусхофера и Фовинкеля, Зорге вернулся в Берлин, чтобы получить аккредитацию и в других изданиях. Ежедневная газета Tdgliche Rundschau была умеренно антинацистским изданием и уже столкнулась с давлением со стороны властей (ей пришлось закрыться вскоре после приезда Зорге в Японию). Тем не менее ее главный редактор Эдуард Целлер тоже был знаком с работой Зорге и с готовностью согласился публиковать его статьи из Токио. Целлер тут же заключил договор, дав Зорге рекомендательное письмо в посольство Германии с пометой “всем, кого это может касаться”. Гораздо более судьбоносным для всех лиц, которых это могло касаться, документом стало письмо, которое Целлер написал своему другу-однополчанину подполковнику Отту, служившему в японском артиллерийском полку в городе Нагоя в рамках военного обмена между Германией и Японией. Проникшись к Зорге симпатией, Целлер обратился к Отту с просьбой доверять его новому другу “во всем, в политическом, личном и любом другом отношении”. Ни один из них на тот момент не осознавал, насколько ценным окажется эта рекомендация. Позже Зорге рассказал японцам, что это письмо обеспечило ему “первую возможность… поближе познакомиться с полковником Оттом и завоевать его доверие”[18].