Вопреки своим опасениям, Зорге не просто не лишился доступа к секретной информации, а стал пользоваться еще большим доверием нового посла. Отт же, как представитель самого близкого союзника Японии и благодаря собственным усилиям, вскоре стал самым осведомленным дипломатом в Токио с беспрецедентными связями в высших кругах. “Из всех иностранных коллег только у Отта был реальный доступ к японской политике и представителям власти, – конфиденциально сообщал американский посол Джозеф Грю Яну Зибургу. – И связано это было в большей степени с личными качествами самого Отта, нежели с политикой Германии”[3].

В апреле Зорге отправился в Гонконг по курьерскому поручению от посольства Германии – и, разумеется, московского Центра. Посол Отт передал ему секретные официальные депеши посольства, обеспечив ему дипломатический пропуск, избавлявший от лишних хлопот в поездке. На обратном пути Зорге заехал в Манилу, чтобы доставить другие документы – почти безусловно в их числе были последние дипломатические шифровальные книги – в посольство Германии на Филиппинах. Курьерская деятельность шпионской группы не только финансировалась Третьим рейхом, но и осуществлялась под защитой дипломатического ведомства Германии.

На отказ Гендина Зорге отреагировал стоически. “Дорогой товарищ, не беспокойтесь насчет нас, – писал он начальнику в октябре 1938 года, за считаные дни до ареста Гендина по обвинению в шпионаже, становившемуся уже традиционным окончанием карьер всех шефов 4-го управления. – Несмотря на усталость и напряжение, мы остаемся дисциплинированны, исполнительны и полны решимости выполнять задания ради нашего великого дела. Пламенный привет вам и вашим друзьям. Будьте так любезны, передайте моей жене прилагаемое письмо и наилучшие пожелания. Пожалуйста, присматривайте за ней время от времени”[4].

Кате он писал: “Не забывай меня… Я и без того в печали”. Он жаловался на изнуряющий зной Токио – “очень тяжело переносится, особенно когда работа требует постоянного напряжения”, – и переживал, что жену утомит “это постоянное ожидание”. Он надеялся, что еще остается “небольшой шанс осуществить нашу мечту пятилетней давности о совместной жизни”[5].

Новую попытку вернуться домой Зорге предпринял в начале 1939 года. Его старых друзей и собутыльников, майора Шолля и капитана Веннекера, военного и военно-морского атташе, перевели из Токио, а это означало, что Зорге лишался прежнего повседневного доступа к разведданным. Зорге также сообщал в Москву, будто у Отта, после того как он стал послом, больше нет на него времени – что было откровенной ложью. Быть может, наступило время назначить нового человека из 4-го управления, чтобы он наладил новые контакты? – предполагал Зорге. “Пожалуйста, передайте Кате мои наилучшие пожелания, – писал он в конце телеграммы. – Ей невыносимо так долго ждать моего возвращения домой”[6].

Но к этому времени Зорге почти безусловно знал, что ему снова откажут в его просьбе. Японские военные уже продемонстрировали свои агрессивные намерения в Китае, захватив столицу националистического Китая, Нанкин, и уничтожив при этом свыше 250 000 мирных жителей. В Европе Гитлер аннексировал Австрию, Судетскую область, а вслед за этим и всю Чехословакию. Приближалась масштабная война в Европе, и Кремль разрывался между двумя первоочередными задачами: убедиться, что Гитлер нападет на любое государство, кроме Советского Союза, и помешать формированию альянса Германии и Японии, который бы представлял угрозу для СССР одновременно с востока и с запада. Зорге стал необходим национальной безопасности СССР. Он знал, что застрянет в Токио до конца войны.

Летом 1938 года агентура Зорге добилась максимального охвата. Одзаки был официально назначен соку таку, “неформальным помощником”, кабинета премьер-министра принца Коноэ. Теперь к Одзаки и другим светлым умам нового мозгового треста прислушивались правители Японии – по крайней мере в тех вопросах, за которые до сих пор отвечало гражданское правительство страны. Одзаки уволился из “Асахи”, перебравшись в подвальное помещение в официальной резиденции премьер-министра, где у него был доступ ко всем правительственным документам, попадавшим на столы его коллег по секретариату кабинета министров. Личные секретари Коноэ – Усиба и Киси – стали собирать неофициальный кулуарный кабинет министров, экспертов и советников за традиционным японским завтраком, супом мисо, в связи с чем этот совет получил название Асамэси кай, или “Общество завтраков”[7]. Заняв место во внутренних советах руководящих кругов империи, как разведчик Одзаки оказался в беспрецедентной близости к очагу политической кухни японского государства[8].

Так, когда произошло противостояние у высот Чжангуфэн, у Одзаки был доступ к отделу информации кабинета министров, депешам от генерал-губернатора Кореи и официальным донесениям армии. Этот инцидент произошел не в результате умышленной провокации японского верховного командования, докладывал Одзаки шефу, поэтому японское правительство и Генштаб не были намерены идти на обострение этого конфликта. Информация Зорге имела тактическое значение для советского командования в Чжангуфэне, позволяя добиться нагнетания военного давления без риска разжигания полномасштабной войны. Но в сенсационных данных Одзаки звучала одна тревожная нотка. Вскоре после боев с советской армией в Маньчжурии “окончательно оборвалась связь между кабинетом министров и военными”[9]. Иными словами, японский Генштаб становился государством в государстве, отдаляясь от гражданской власти настолько, что даже не удосуживался отчитываться перед своим номинальным руководством в кабинете министров.

Одзаки становился также знаменитым экспертом по Китаю. В 1937 году он написал две книги, пользовавшиеся благосклонностью читателей, – “Китай перед бурей: внешние связи, политика и экономика Китая на перепутье” и “Китай с точки зрения международных отношений”, и еще четырнадцать больших статей. Он также нашел время для перевода новой книги Агнес Смедли “Макао: жемчужина Востока”, вновь воспользовавшись своим писательским псевдонимом Дзиро Сиракава[10]. Но главное, Одзаки был одним из авторов – наряду с коллегами по “Обществу завтраков” Роямой Масамити и Мики Киоси – дерзкого плана развития всей Азии, разумеется, под предводительством Японии. В труде “Великая восточноазиатская сфера сопроцветания”[11] “на основе антика-питалистического, антиимпериалистического освобождения колонизированных народов Азии и создания паназиатской культуры выстраивался «новый порядок»”[12]. “Сфера сопроцветания”, выстроенная Одзаки и его коллегами по социалистической канве, вскоре, по иронии судьбы, будет взята на вооружение в праворадикальных кругах и станет проектом и идеологическим фиговым листком для захвата Японией всей Юго-Восточной Азии.