Дальнейший путь был без происшествий. Ну разве что адмирал кому-то в ухо дал, но тот сам виноват был, перешел на оскорбления. За такое и на дуэль можно, но Волков не хотел терять время, так что обидчик легко отделался.

— Воооот, — протянул Родион, когда мы наконец добрались до причала.

— Прекрасная, — признал я.

Шхуна выглядела великолепно. Светлое дерево, отполированное до блеска, изящные матчи, стремящиеся к первым звездам на вечернем небе. Корабль мерно покачивался на волнах, поскрипывая оснасткой.

— Ну как, годится? — усмехнулся Афанасьев.

— Право, Родион Юрьевич, скромность тут совершенно неуместна. Это не судно, а произведение искусства.

Ничуть не льстил, такого великолепия я давно не видел. Кроме белоснежного флота северян. Подобных кораблей во всей империи не было.

— Благодарю, — шкипер пошатнулся и по-военному выпрямился, возвращая себе равновесие. — Ну, значит по рукам. Надо бы это дело отметить…

— Обязательно, — не стал возражать я. — Но сначала нужно договориться о том, когда вы сможете отогнать «Прекрасную» к маяку.

— Да хоть сейчас! — снова заявил хозяин судна.

Я незаметно вздохнул и умоляюще взглянул на адмирала. Тот оценивающе осмотрел сначала приятеля, затем шхуну, а потом и меня.

— И то верно, чего тянуть, — пожал плечами граф. — Уж втроем мы легко справимся.

Возможно, втроем мы бы и справились легко. Но на борту оказалось, что у Родиона в трюме припасено что-то горючее и хорошо настоявшееся за то время, пока его не было в столице.

Поэтому все переговоры с береговыми службами, выход в фарватер, беседу со шлюзовой командой и даже частично швартовку, проводил я. Под чутким руководством, естественно.

Благо морские волки так увлеклись обсуждением происхождения бочонка и его географической принадлежности, что не заметили как я воспользовался воздушной стихией, чтобы пройти из порта без проблем и особых усилий.

Даже такой краткий, но выход в море под парусом, меня очень взбодрил и воодушевил. Корабль буквально летел над заливом, послушный и правда прекрасный.

Всё же прав был шкипер насчет названия…

К тому же после прохождения ворот шлюза оба моряка потребовали сделать «круг почета», то есть выйти в открытое море. Эта прогулка немного утихомирила и их. Мы вместе молча наслаждались звуком ветра, трепавшего парусину и звездами, такими яркими и низкими вдали от огней города.

На миг захотелось вот так просто уйти далеко-далеко. Увидеть чужие неизвестные берега. Всё же морская романтика весьма привлекательна.

Но мы вернулись, с горящими от холодного ветра лицами и счастливыми улыбками.

Шхуна имела низкую осадку, поэтому пришвартовать её как можно ближе к берегу не вызвало сложностей. С якорем я справился уже сам.

Понятное дело, приступить сразу же к магии воздуха я не смог.

Потому что, по морским законам, успешную операцию нужно было отметить оставшейся половиной бутыли. Я подозревал, что они оба эти законы на ходу придумывали…

Но оскорблять отказом этих славных людей я никак не мог.

В распахнутое окно был виден корабль, к которому бежала серебристая лунная дорожка. Ну ничего, теперь он от меня никуда не денется.

Хорошо хоть предусмотрительно предупредил домашних, что скорее всего сегодня не вернусь.

Проснулся я от настойчивого солнечного луча, уже прилично нагревшего мою щеку. С изумлением обнаружил, что нахожусь я в башне маяка. Не без труда вспомнил, что вроде вызвался этой ночью поработать смотрителем…

Да уж, против флота никакая магия не поможет.

Зато поможет с последствиями насыщенной ночи. Я смыл остатки ночи светлой силой, а для закрепления результата спустился и нырнул со скалы в прохладные воды залива.

Такие водные процедуры окончательно вернули меня к жизни.

Купание пробудило зверский аппетит. Я решил воспользоваться гостеприимной кухней адмирала и приготовить на всех завтрак. Что-то мне подсказывало, что старые друзья не будут в состоянии шевелиться. Когда я уходил на стражу маяка, они ещё и не думали останавливаться.

Но и тут они смогли меня удивить.

Оба мужчины уже бодрствовали. Мало того, на плите источала ароматы сковорода, а они занимались тем, что боролись на руках. Крепкий дубовый стол трещал от их усилий.

— Александр Лукич! — обрадовался мне адмирал, из-за чего отвлекся, и Родион тут же его одолел.

Но Волков ничуть не расстроился. Сделал пригласительный жест ко столу и взялся за сервировку. Афанасьев смотрел на меня с любопытством.

— Не прогадал я, Александр Лукич, — наконец выдал он. — Что с вами решил дела иметь. После таких переговоров не каждый дышать-то вспомнил бы как. А вы прямо как новорожденный. Румяный и довольный. Моё почтение, — коротко поклонился шкипер.