Ченг Ят потер подбородок, делая вид, что задумался.

— Мне нужен только сахар.

Толстяк Дин отбивал поклоны, его тело поднималось и снова опускалось, отчего он напоминал червяка.

— Спасибо! Спасибо, господин!

— Я не господин для такого слизняка, как ты, — процедил Ченг Ят.

Он снова посмотрел в мою сторону. Зачем мне его бравада? Сейчас я презирала его сильнее, чем когда-либо с первой ночи. Если унижения этого жалкого человека и его родных призваны произвести на меня впечатление, значит, на мне лежит ответственность за их страдания и их боль. Но я не хотела участвовать в этом и жаждала лишь поскорее вырваться из мерзкого пиратского мира.

Двое матросов подняли Дина и его сына под мышки и повели обратно к планширу. Я нырнул сквозь толпу зевак, убедившись, что все смотрят на пленников. Если бы получилось проскользнуть в сампан раньше пиратов, спрятаться под сетью, купить за серебро молчание гребца…

Путь мне преградила чья-то рука. Человек, считавший себя великим актером, ухмыльнулся мне в лицо:

— Пусть мир узнает о доброте капитана Ченг Ята.

На цветочных лодках девушки вслух мечтали о роскошной жизни, которую могли бы вести, если бы выскочили замуж за одного из корабельных офицеров, часто посещавших их постели: расслабленность, приключения, интересные люди, и все это под соусом обещаний, в очередной раз доказывающих, какими же великолепными сказочниками были моряки.

Если бы я только могла показать им, как все происходит на самом деле… Может, только тюремное заключение воспринималось бы более бесцветным, скучным и кишащим червями, чем долгие дни на плывущем корабле, но, по крайней мере, в тюрьме можно было спрятаться от палящего в конце лета солнца и шквалистого ветра.

Я знала лишь, что мы двигаемся на запад вдоль побережья, но куда именно, не понимала. Море, небо и суша всегда выглядели одинаково.

Великодушие, которое себе приписал Ченг Ят, на меня не распространялось: он проводил все дни с тхаумуком или казначеем с его талмудами, а оба они сразу дали понять, что при мне не готовы обсуждать дела.

Иногда я сидела с A-и, но наши разговоры неизбежно сводились к пустой бабской болтовне: дети, прически, кто кому на борту приходится родственником, — но, к счастью, мою родословную мы не обсуждали. Хотя я наконец научилась вышивать целую строчку более или менее ровными стежками, вторая строчка всегда напоминала птицу в полете, которая приземляется совсем в другом краю.

Но с чего мне создавать красоту? Мне куда интереснее было узнать что-нибудь про оружие. Красота — хрупкая вещь, ее можно использовать и обесчестить. Оружие, напротив же, обладает мощью и целеустремленностью, которых не хватает красоте.

Ястреб помялся, когда я попросила его научить меня военному делу, но вскоре я, скрупулезно повторяя все, что он показывал, убедила его продолжить уроки. Ястреб и два его товарища научили меня определять калибр ствола, рассказали про траектории, затворы, предохранители, курки и огниво. Я научилась прикидывать вес пушечного ядра по виду, поняла, почему гладкая иностранная пушка, украденная при нападении на порт, превосходит грубо отлитые китайские стволы. Мы изучили мушкеты, гингальсы [35] , мушкетоны [36] и единственный корабельный пистолет.

Я заслужила доверие своих учителей, уговорив дать мне почистить пушки. На это ушло два дня и бесчисленные ведра «пожертвованной» мочи. Оружие занимало мои руки, в то время как характер, скрытый в глубине, стремился доказать Ченг Яту и его самодовольным приспешникам, что я не просто чья-то шлюха, что я упорная и умная.

Мои ноющие мышцы были готовы сдаться в тот день, когда Ястреб сказал:

— Есть еще работенка.

Он бросил мешок к моим ногам, и оттуда высыпалась целая куча потускневших и незнакомых мне монет.

— Самые лучшие снаряды.

— Вы стреляете деньгами?

— Ну, если можно назвать аннамскую мелочь деньгами.

За них даже горсть свиного навоза не купишь. Там внизу еще есть. — Он продемонстрировал, как продеть веревку через центральные отверстия в монетах, чтобы получились связки. — Если пальнуть из большой пушки такой связкой, на палубе противника будет месиво.

По крайней мере, задание можно было выполнять сидя в тени, чем я и занималась, пока передо мной не вырос Ченг Ят. Он вырвал законченную связку у меня из рук и швырнул в воду.

— Неподходящая работа для жены капитана.

— Да что ты? А что приличествует делать жене такого важного господина? Может, играть на цитре?

Он рассмеялся, как я решила, над моей восхитительной шуткой и отпихнул остальные монеты ногой:

— В ближайшее время они нам не понадобятся.

Я проследила за взглядом Ченг Ята через противоположный борт и рассмотрела на горизонте несколько скалистых островов.

Островки образовывали неровную круглую лагуну в окружении моря. Мы вошли с северо-востока, маневрируя между двумя высокими скалами.