— Там полно скряг и воров. Ай-я! Они с меня столько содрали за петухов, считай, ограбили.

— Неважно, — бросил Ченг Чхат. — Баржи. Как насчет соляных барж?

— Восемнадцать. Я в этом уверен. Довольно много, хотя я не подходил достаточно близко, чтоб заглянуть под парусину.

— Кто охраняет?

— Двенадцать старых джонок. Вся команда пила полночи. Готовилась к празднику.

— Гарнизон?

Поу-чяй начал рассказывать, как он выдал себя за рыбака и подружился с парой солдат:

— …Похожи на крестьянских мальчишек, а говорят на каком-то диалекте, будто лягушек наглотались.

— Сколько там народу? — спросил Ченг Ят.

— Дослушай историю до конца! Сказал им, что у меня есть заказ на рыбу для их командира, но я тайком притащил…

— Ай-я. — перебил его Ченг Чхат. — от твоего языка у меня уши плавятся, парень!

Поу-чяй расхохотался, как петух:

— Сто сорок четыре человека. Ха-ха! Не повезло им.

— Вот уж правда не повезло, — согласился Ченг Чхат. Дорожка сузилась до узкой тропинки, вырубленной в почти вертикальной скале. Один неверный шаг — и рухнешь на залитые брызгами волн валуны. Сквозь прибрежную дымку смутно виднелся обнесенный стеной гарнизон Тинпака. Наши корабли собирались нанести удар на рассвете, когда солдаты и местные жители утратят бдительность после ночи пиршеств и распития спиртного.

Прогулка закончилась у побеленного храма, вырезанного прямо в скале. Пока матросы расставляли клетки на маленьком дворике, высшие чины поджигали благовония и бумажные подношения [39] .

— Я удивлен, что не слышал женского мнения о нашей миссии, — раздался высокий голос позади меня. By Сэк-йи подошел ко мне и воткнул в чашу ароматические палочки. — Или я упустил возможность получать твои милостивые распоряжения?

— Про милосердие ты правильно заметил. Я посоветовала Ченг Яту повязать ленточку на шею, чтобы никто не спутал вас с этими бедными петушками и не отрубил ваши красивые головы. Но, как я вижу, ты предпочитаешь рисковать.

Его девичий смех резанул по ушам.

— Она умная, вот только ничего не знает об этом месте.

Когда другие жертвоприношения закончились, все собрались вокруг петухов, а Ченг Чхат принялся бубнить заклинанне. Затем клетки отперли. Некоторые петухи стали месить грязь, надменно кудахча, другие бросились в кусты, а несколько птиц и вовсе засели в клетках, пока их силком оттуда не вытряхнули. Клетки сбросили со скалы, а птицы разбрелись кто куда.

— Они же уходят! — встревожилась я.

By снова засмеялся.

— Так это специальный остров, чтоб отпустить на волю петушков, красотка. Дай благословение — и получишь благословение. Никаких убийств перед ликом Будды. — Он пинком спихнул зазевавшегося петуха со ступеней храма. — Мы, люди чести, освобождаем пленников. Ха-ха-ха!

Вернувшись на корабль, я присоединилась к женщинам, которые развешивали фонари — круглые или квадратные, из бумаги или рыбьей кожи, красные, желтые и белые, в случайном порядке. После того купания некоторая напряженность между мной и женщинами осталась, но праздничное настроение развеяло ее. Праздник середины осени был моим любимым, сколько я себя помню: множество разноцветных фонариков, свечи, шумные игры, плоды конца лета, липкие конфеты. Я даже не думала, что бандитский корабль может выглядеть так празднично. Но на закате, когда вся палуба должна была превратиться в созвездие светящихся фонарей и свечей, на нашей царила тьма. Ни музыки, ни хлопушек: мы затаились перед утренним налетом.

Небо приобрело оттенок слабо заваренного чая. Над восточной оконечностью острова выплыла полная оранжевая луна. Мы с разделили между детьми плоды помело и карам-болы, и я впервые ощутила чувство общности с этой разношерстной компанией моряков и женщин.

Бумажные фонари шуршали на ветру, легкий сквознячок остужал мне щеки; лето в назначенный час уступало место дыханию осени, которое готовилось охладить разгоряченный мир.

Ветер усилился, облака неслись мимо, луна то появлялась, то исчезала из виду. Волны бились о корпус, раскачивая джонку из стороны в сторону. По палубе прокатилась дыня.

Внезапный порыв ветра сорвал красный фонарь и унес его в ночь. Затем последовал еще один порыв, и тяжелые тучи закрыли луну. Через несколько мгновений на палубу полил дождь, и я помогла остальным унести еду и увести детей в убежище внизу.

Когда я снова вышла, волны плескали на поручни. Сквозь струи дождя я едва видела рубку. Ченг Ят кричал что-то, но я не могла разобрать слов. Слыша визг натянутых тросов и грохот якорной лебедки, я быстро смекнула, что почти полсотни джонок сбились слишком близко друг к другу в раздираемой штормом бухте.

Волна разбилась о борт, обдав меня ледяными брызгами, соленая вода попала в рот и уши. Пока люди бегали за веслами, мне оставалось лишь не путаться под ногами. Я доковыляла до каюты и захлопнула дверь.

Дождь и морская вода хлынули в окно. Я на корточках ползла против течения, плещущегося по полу, но после каждого рывка теряла равновесие. Наступила коленом во что-то холодное: жертвенный цыпленок. Я отшвырнула его в сторону и на гребне очередной волны, ухватившись за раму окна, наконец выпрямилась.