Она разразилась потоком криков и нескончаемых спазмов, разрывая ногтями швы на его рубашке. Брендон ускорил движение, его горло напряглось, он оставался с ней, пока не стихли все толчки. Затем он крепко прижал ее к себе и с гортанным стоном погрузился в нее полностью, содрогаясь от собственного освобождения густыми, расплавленными толчками.

Долгие последующие мгновения они оставались соединенными, не двигаясь, если не считать хриплой работы их горящих легких. Головы склонились друг к другу, их дыхание слилось, сердца бешено колотились, бросая вызов маленькой смерти, которую они оба пережили.

Затем он снова поцеловал ее, страстно, без слов, а затем нежно, убирая волосы с ее лица.

Она в изумлении уставилась на него, когда бледный свет зари отразился в полированной меди его ресниц. Было трудно поверить, что этот момент был настоящим. У нее было такое чувство, будто она впервые проснулась в новом мире.

И по тому, как пристально он смотрел на нее, она поняла, что он тоже это чувствует. Увидев этот взгляд, она почувствовала, как тепло разлилось по ее коже, поднимаясь к щекам. Он улыбнулся и запечатлел поцелуй на порозовевших щеках, затем задержался на ее губах. И задержался еще немного.

Игривые потягивания, покусывания и касания, перешедшие в медленные облизывания и глубокие, стремительные поцелуи, уносящие их с головой в новый пьянящий прилив страсти. Ее тело сжалось в коротком, сладком толчке, сжимая его плоть. Он зашипел, зажмурился, его бедра рефлекторно задвигались. И хотя она чувствовала, что он уже не такой твердый, как раньше, его обхват и невероятная длина все еще наполняли ее, заставляя ахнуть.

Она вдруг поняла, что снова хочет его.

– Ты превратила меня в настоящего зверя, - прорычал он, устраиваясь между ее бедер.
– И все же, как бы мне ни хотелось остаться здесь целую вечность, если мы будем медлить слишком долго, я снова овладею тобой. И это было бы невыносимо.

Элли собиралась возразить, но он отстранился. У нее вырвался сдавленный стон, вызванный не только острой болью во влагалище, но и теплой, вязкой влагой, которая за этим последовала.

Она не была настолько наивна, чтобы не знать, как в результате совокупления появляются дети. Но она никогда по-настоящему не задумывалась об этом в таком ключе. В прошлом она просто представляла себя окруженной детьми - детьми Джорджа, если быть точной. Ей никогда не приходило в голову, что до этого им придется дышать вместе и биться друг о друга, что их будет связывать проникающая в душу интимность.

Сейчас ей казалось глупым, даже ребяческим, не понимать, как сильно это все изменит.

Ошеломленная, она почувствовала, как он подхватил ее на руки, как в колыбели, услышала эхо его шагов по камням, когда он нес ее через холл и вниз по ступенькам.

– Куда ты меня несешь?

– Что ж, если бы я знал, что ты собираешься признаться мне, - сказал он с дразнящей усмешкой в уголках рта, - я бы лучше подготовился, чтобы позаботиться о твоем комфорте. Однако, похоже, что пруд станет твоей ванной. Тем не менее, прохладная вода должна успокоить нежную плоть, которую я растерзал.

Ее охватило смущение, когда реальность нахлынула на нее. Они занимались любовью в беседке. На открытом воздухе, где их мог увидеть кто угодно! Но она была настолько охвачена всепоглощающей страстью, что ей было все равно. Однако, как только это прошло, она слишком хорошо осознала последствия своих действий. Предложение руки и сердца, которое, несомненно, сорвется с губ Брэндона. Он был слишком джентльменом, чтобы оставить это невысказанным.

Когда он поставил ее ноги на мягкую подстилку из клевера у пруда и его руки легко заскользили по ее телу, она гадала, когда он заговорит на эту тему. Она была так поглощена своими мыслями, что вздрогнула, когда он опустился на одно колено. Затем она моргнула от нового толчка и увидела, что на ней нет ничего, кроме чулок и туфель, а платье и нижнее белье сползли до лодыжек.

Конечно же, он не стал бы делать предложение... не здесь... вот так...

Она застенчиво прикрыла руками промежность и услышала в ответ его тихий смешок, как будто он прочитал ее мысли. Но он ничего не сказал, только развязал тесемки на ее подвязках и быстро поцеловал обнаженную кожу чуть выше чулок. Затем он приподнял ее ногу, что вынудило ее положить руки ему на плечи, полностью обнажив ее перед ним.

Он снял сначала одну туфельку, затем другую, прежде чем спустить шелковые чулки с ее икр. Он медленно снял их и провел кончиком большого пальца по обнаженной дуге, посылая мурашки по внутренней стороне ее бедра.

У нее перехватило дыхание от того, как он смотрел на нее снизу вверх, словно в ее глазах формировалась вселенная, начало и конец всего сущего. Джордж никогда не смотрел на нее так.

При этой мысли ее охватило чувство вины. Она не должна была думать о Джордже в такой момент. И все же, как она могла не думать, если всю свою жизнь планировала провести с ним? Ее любовь к Брэндону была такой новой по сравнению с этим. Но она действительно любила его, и так сильно, что все еще не оправилась от этого осознания.