Элли хотела знать, по какой причине Брэндон задал такой вопрос. Однако Джордж не смог бы ответить на него. И все же она не могла не задаться вопросом. И не только это, но и то, почему Брэндон отправился на конюшню вместо того, чтобы присоединиться к остальным в гостиной?

Конечно, часть ее испытала облегчение. И все же, она осознала, что большая часть ее хочет увидеть его еще раз. Она хотела увидеть его лицо, прежде чем ляжет спать. Возможно, если бы она это сделала, он приснился бы ей, а не ее ужасный повторяющийся кошмар.

Сила этого неожиданного желания напугала ее. Ей казалось, что она балансирует на краю пропасти. Стоит оступиться, и она будет бесконечно падать в темную, всепоглощающую пустоту.

Единственная проблема заключалась в том, что Элли боялась, что достаточно малейшего толчка, и она полетит вниз.

"О, Джордж, - подумала она, - неужели ты наконец не сделаешь мне предложение и не положишь конец всей этой неопределенности?"

“Дебютантка не должна слишком долго балансировать на краю пропасти”.

— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа

Кошмар повторился.

Элли проснулась, хватая ртом воздух. Вцепившись в одеяло, она сбросила его со своих ног, желая освободиться от кошмара.

Сев, она судорожно втянула в себя воздух и заморгала, оглядывая незнакомую обстановку. Угрожающие тени, казалось, росли и расползались от мраморного камина, громоздкого платяного шкафа и ширмы в углу. Она откинулась на подушку-валик, сжимая в руках то же постельное белье, которое только что отодвинула в сторону.

При звуке низкого грохота ее взгляд метнулся к узкому окну, откуда в комнату проникал тусклый серый свет. Еще один отдаленный грохот сопровождался стуком дождя по балкону. Схватившись за покрывало, она почувствовала шелковистые нити вышивки и внезапно поняла, где находится.

Аббатство Кроссмур. Ее плечи опустились от облегчения, но оно было недолгим.

Она надеялась, что ее кошмары утихнут, пока она будет здесь, под крышей Брэндона. Почему она осмелилась так считать, она не знала.

Закрыв лицо руками, она пробормотала:

– Я ненавижу утро.

* * *

Брэндон любил раннее утро, особенно в деревне.

По своей привычке, он проснулся незадолго до рассвета и услышал последние завывания уходящей бури. Ополоснув лицо водой, он надел рубашку с короткими рукавами и брюки, затем босиком вышел из своей комнаты, чтобы понаблюдать за рассветом, занимающимся над горизонтом, с лучшей точки обзора.

Когда он был моложе и посещал Кроссмурское аббатство со своим отцом, они часто сидели вдвоем на восточной террасе и любовались восходом солнца в полной восхищения тишине. Тогда он воспринимал эти тихие, обыденные утренние часы как нечто само собой разумеющееся.

Он и представить себе не мог, что настанет день, когда для кого-то из них больше не будет рассветов. Но после смерти отца, а также смерти дяди и двоюродного брата он много думал об этом. Он понимал, как быстротечна жизнь, и как важно тщательно выбирать людей в своем окружении.

Размышляя над этой мыслью, он шел по темным коридорам с лампой в руке, и мерцающие тени на обшитых деревом стенах были его единственным спутником.

По правде говоря, он подумывал о том, чтобы жениться пару лет назад и предоставить решение свахе. И все же что-то внутри него подсказывало ему подождать. Поэтому он тратил свое время на то, чтобы создать прочную основу для Мэг, преподавая ей все уроки, которые преподали ему их родители.

Он не пожалел о своем выборе. Не было никого, кто мог бы склонить его пойти другим путем. Никого, кто наполнил бы его чувством абсолютной уверенности.

До сих пор.

Несмотря на это, было странно думать, что он найдет кого-то, кто - как Фиби - будет охвачен желанием предпочесть его кому-то другому. И только дурак мог бы мечтать о том, чтобы преследовать такую женщину, прекрасно зная, что она может уйти из его жизни в любой момент.

Но в случае с Элли он ничего не мог с собой поделать. Он хотел ее, несмотря на риск.

Все, что ему нужно было сделать, это показать ей, как хорошо им может быть вместе. Единственная проблема заключалась в том, что Элли боялась... ну, почти всего на свете. Включая ее чувств к нему.

Возможно, потребуется чудо, чтобы завоевать ее расположение.

У него вырвался горестный смешок, и он погасил лампу, когда входил в длинную галерею. В темноте он услышал тихий испуганный вздох.

Он был хорошо знаком с этим хриплым звуком и с чьих уст он сорвался.

Глаза привыкли к слабому освещению в дальнем конце комнаты, и он увидел одинокую фигуру, держащую свечу, силуэт ее платья, голову и плечи, очерченные серым занавесом приближающегося рассвета позади нее.