– Почему ты изменила решение?

– Потому что мне не нужны твои страдания. Я отпущу тебя и, возможно, моя жизнь начнется с нового листа, - сглотнув ком, тихо ответила сирена и запела.

Из ее красивых правильно-очерченных губ полилась мелодия. Очень грустная и медленная, она постепенно набирала темп и скоро стала напоминать грозу с ее вспышками молний, громом и часто-стучащими тяжелыми каплями дождя. Все прекратилось очень резко. Вместо громких звуков, почти крика, звучала тишина.

В некотором оцепенении Танар вытянул перед собой ладонь с жемчужиной и разжал ее. Белый Перламутр сиял и переливался полученной через песню энергией, постепенно затухая.

– Ты действительно отпустила, - не веря в произошедшее произнес мужчина.

Сирена грустно улыбнулась и тоскливым взглядом окинула лицо отриссийца.

– Но если ты отпустила, - продолжил он, напряженно вглядываясь в ее лицо.
– Почему во мне ничего не изменилось? Почему я по-прежнему хочу сжать тебя в объятьях и не отпускать?

Из глаз женщины одна за одной полились слезы, раздался всхлип.

– Леяра...
– прошептал Танар и, не выдержав, притянул к себе женщину, которую столько лет считал своей и любовью к которой мучился изо дня в день.

Его губы коснулись ее. Его руки крепко до боли сжали стройное тело, но сирена и не подумала вырываться. Вместо этого она обняла воина за шею и прижалась к его сильному телу еще ближе. Это не был нежный поцелуй двух влюбленных. Он больше напоминал исступленный порыв двух настрадавшихся душ. Поцелуй с соленым привкусом крови. И слез.

Через какое-то время, поцелуй был прерван совсем невежливым, но действенным фырканьем дракона. Танар оторвался от губ своей женщины и, по-прежнему держа ее в объятьях и смотря в глаза, произнес:

– Оказывается, я действительно люблю тебя, Леяра.

– Тебе нужно было пять лет, чтобы это понять?
– не сдерживая улыбки, спросила женщина.

– Пять лет и одна песня, - улыбнулся в ответ мужчина, а потом добавил, - Ты меня укусила.

– Считай, что это была моя месть, - ответила сирена.
– За эти пять лет.

– Легко отделался, - усмехнулся Танар и снова склонился к губам Леяры.

В этот раз он прикасался к ним, как к величайшему сокровищу, легкими нежными поцелуями словно прося прощения.

– Я не могу сейчас остаться, Леяра, - поглаживая ее лицо, словно заново знакомясь с любимыми чертами, произнес хар Рейни, отстранившись.
– Но я вернусь за тобой так скоро, как только смогу. Обещаю.

– Я верю тебе, Танар. И буду ждать, - ответила сирена и улыбнулась так счастливо, как не улыбалась долгих пять лет, а потом, хитро прищурившись, добавила.
– И не я одна.

Мужчина улыбнулся и спросил:

– Как зовут нашу дочь?

– Как ты догадался?
– в ответ спросила женщина.

– По твоей реакции на крыльце, когда ты закрыла мне рот ладонью. Правда не сразу, а только после того, как успокоился, - признался телохранитель.

– Альен. Нашего сына зовут Альен, - ответила Леяра, пристально глядя в глаза Танару, боясь пропустить малейший оттенок реакции.

– Сын?
– опешив, переспросил хар Рейни.

Молодая женщина кивнула, подтверждая, что он не ослышался.

– Но я думал, у сирен могут быть только девочки, - не до конца веря услышанному, произнес Танар.

– У сирен рождаются девочки от мужчин, которым они уже спели. Чары делают невозможным зачатие мальчика. Но у нас с тобой все случилось до того, как я спела тебе, - смущаясь пояснила Леяра.

– Неужели ни одна сирена никогда не вступал в отношения с мужчиной до песни?

– Нет, нас с самого детства настоятельно предостерегают от этого, - покачала головой женщина.
– Тебе досталась самая глупая сирена, умудрившаяся влюбиться вопреки воспитанию.

– Чему я безумно рад, - хрипло произнес Танар и снова приник к губам Леяры, прижимая ее к себе еще ближе. В этот раз не было ни слез, ни всхлипов. Только страсть и желание раствориться друг в друге. Кто знает, может, такая встреча и стоила пяти лет разлуки?

* * *

Танар проводил свою сирену обратно до ворот и смотрел ей вслед, пока ее стройная фигурка не скрылась за поворотом. Вернувшись обратно, он напоролся на блестящие высшей степенью любопытства глаза Итарины и Олеяны и удивленно-заинтересованные взгляды эрлейцев.