На губах мужчин поползли ухмылки, и хар Рейни ответил:

– Хвост с лихвой отработал ту колбасу и все то, что мы скормили ему в дороге. Так что теперь никакого ворчания.

Итарина недоуменно посмотрела на телохранителя, и тот пояснил:

– Явар оказался гораздо более благодарным и преданным, чем иные люди. Он помог нам продержаться.

– Точно, - поддержал его Иштар, - Не будь с нами его, пришлось бы сложнее. Хвостик методично уменьшал количество конных среди нападавших, пугая лошадей.

– Да ты настоящий герой!
– восхитилась девушка, а явар согласно мявкнул, мол, конечно, герой, давайте уже кормите меня скорей, чем вызвал улыбки всех присутствующих.

Мужчины продолжили движение к жилищу вождя, лошадей во время этой небольшой заминки уже определили в загон.

Акран, не желая отпускать от себя Итарину, взял ее за руку и теперь наслаждался ощущением маленькой нежной ладошки в своей, натруженной мечом ладони.

* * *

Чего у кочевников тышхатских степей было не отнять, так это щедрости и радушия по отношению к гостям. Другое дело, что мало кто удостаивался этого звания. Итарине и ее спутникам был выделен шатер, разделенный на две половины - мужскую и женскую - плотным ярким тканым ковром, предоставлено место и достаточно воды для омовения. Они даже прислали старуху-знахарку, чтобы обработать не опасные для жизни, но доставляющие дискомфорт раны мужчин, которые у них все-таки были. Дракона в знак уважения, а может, и из чувства самосохранения, не стали просить переместиться на окраину становища. Ему и доблестному явару, устроившемуся рядом с ящером с самым самодовольным видом, на какой он только был способен, очень скоро принесли освежеванную, но сырую кабанью тушу. Правда Варрашу сегодня не хотелось сырого мяса, поэтому он поджарил ее одним выдохом пламени до хрустящей корочки, чем, как ни странно не вызвал ни малейшего недовольство большого пятнистого кота.

Когда окончательно стемнело, приведших себя в порядок и немного отдохнувших гостей пригласили в шатер вождя на ужин. Как и в прошлый раз, стол ломился от обилия в основном мясных кушаний. После того, как все расселись, первый муж Тышхата сделал знак и в шатер завели тринадцать весьма потрепанного вида мужчин: их одежда была изрезана, тела покрыты царапинами и ранами. Итарина из всех них знала только одного: хромающего на обе ноги Ярнара, смотревшего сейчас на первого мужа Тышхата затравленным зверем и с силой стискивающего зубы не то от боли, не то от досады.

Степняков поставили на колени, а вождь произнес:

– Эти люди нарушили мой приказ, они нарушили закон степи, опозорили Тышхат и будут наказаны, - окинув бледные лица мужчин, стоящих перед ним и ждущих приговора, он продолжил.
– Вашим наказанием будет рабство. Вы, ваши жены и ваши дети будете рабами семь лет. Я все сказал. Увести их.

Лица степняков стали еще бледнее. И не удивительно: для вольного народа такое наказание было хуже и намного позорнее смерти, а осознание, что расплачиваться за проступок будут также их семьи, наваливалось тяжким грузом на души провинившихся. Спроси сейчас любого из них: что бы он выбрал рабство или смерть, все как один выбрали бы второй вариант. Но ни один не стал просить замены наказания, принимая волю вождя, со склоненной головой.

– Честь дороже женщин!
– снова произнес главный тышхатец и сделал знак увести теперь уже рабов, смотря с презрением на тех, кто поступился первым ради второго.

Ярнар, хромая, выходил последним. Оглянувшись, он нашел взглядом глаза Итарины и отвернулся. В его глазах больше не было ни гордости, ни превосходства, ни желания обладать. Только боль, глухое отчаянье и болезненная отрешенность: не такой судьбы он хотел себе, своим пяти красавицам-женам и детям, но винить было некого, кроме самого себя.

После свершившегося правосудия вождь подал знак ожидающим на другой половине шатра музыкантам, чтобы те начинали играть, и призвал всех насладиться едой, приготовленной со всей любовью лучшими женщинами тышхата, а вернее его пятнадцатью женами. Принцесса и фрейлина многозначительно переглянулись и мысленно порадовались, что все обошлось, и им не пришлось пополнять ни один тышхатский гарем будь то шестой женой или шестнадцатой.

После того, как мужчины утолили первый голод, потекла неспешная беседа. Темой, конечно же, были сегодняшние события. Слушая рассказы Иштара, Танара, и степняков, отшучивания Акрана и вождя, Итарина все больше убеждалась, что текущим положением дел они обязаны исключительно везению и небу. Если бы вовремя не подоспела помощь в лице первого мужа Тышхата и его воинов спутники Ее Высочества, чудом продержавшиеся до этого момента, не отделались бы царапинами. Если бы кочевники не перенесли становище днем ранее на новое место, помощь бы вообще не пришла. А что стало бы с девушками в становище без покровительства и защиты их мужчин, если бы те погибли, не дождавшись подмоги, вообще было неизвестно. Но в то, что их отпустят, даже памятуя о статусе гостей, верилось мало. Нет, их не стали бы принуждать к браку насилием, но ведь есть и другие способы убеждения.

Спустя какое-то время, когда процесс поедания пищи плавно перетек в процесс распития кружки мира и всеобщего братания, Олеяна выскользнула из-за стола и покинула шатер вождя, чтобы подышать свежим воздухом. Отойдя от главного входа и суровых тышхатцев, его охранявших, она сделала глубокий вдох, а затем медленный выдох и даже кистями рук сделала движение, будто стряхивает воду, пытаясь сбросить напряжение, никак не отпускавшее ее. Запрокинув голову вверх, девушка стала смотреть на звезды и невольно вспоминать произошедшее.

Было страшно. События казались нереальными. Огромной неожиданностью для девушки стало переживание за судьбу эрлейца. Он, конечно, наглый тип, но мысли о том, что его могут ранить, или хуже того - убить ей хотелось вырвать из головы, разодрать на мелкие кусочки, спалить и станцевать на пепле. Еще хуже было оттого, что ей пришлось смотреть на терзания подруги, не имея возможности помочь и успокоить. Вспоминая об этом, Олеяна вздохнула. Не дай небо еще раз оказаться в подобной ситуации. Правда, степняку, похитившему ее, тоже хорошенько досталось: не думая о своей безопасности, фрейлина наносила ему удары кулаками, дергала ногами, пытала расцарапать и даже укусила. Все-таки хорошо, что он держал ее достаточно, крепко, чтобы она не упала. При мысли о собственной реакции, у Олеяны вырвался тихий смешок. Снова вспомнился момент встречи Итарины и князя. На одно сумасшедшее мгновение ей захотелось поприветствовать Иштара так же, но, хвала небесам, разум вовремя вернул себе господствующее положение. Так что девушка, приблизившись, лишь с улыбкой поздравила мужчин с победой, не выделяя никого, хоть сердце и предательски сжалось при виде кровавой борозды, пересекающей грудь Иштара (неглубокой и неопасной; знахарка уверила, что даже следа не останется) В конце концов, кто она ему? Подруга? Невеста? Определенно бросаться ему на шею было бы неуместно. А жаль... Против воли девушки у нее снова вырвался тяжелый вздох.