Она поднялась словно затаившийся под землей огромный змей — мощно и резко.

Синь замешкался, не в силах даже глаз отвести от этого зрелища, и его точно снесло и раздавило бы этим свирепым потоком, если бы чья-то рука не дернула его со всей силы назад. Он почувствовал, что падает, а потом дышащая смертью волна все же настигла его — и от нечеловеческого холода он почти потерял сознание.

— Эй, красавица, давай-ка просыпайся, — услышал он и малодушно понадеялся, что если не будет шевелиться, его оставят в покое.

Но какое там…

— Разлегся тут, как заколдованная барышня, — продолжил бурчать раздражающий голос. — Не надейся, я все равно не собираюсь тебя целовать.

Вот такого он стерпеть уже не мог: открыл глаза, приподнялся на локте и уставился на сидящего неподалеку северянина, пытаясь вложить в этот взгляд все свое недовольство.

— Нет-нет, даже не проси, — заухмылялся тот.

— Ты не мог бы просто помолчать? — сердито спросил Синь. — Или просить тебя об этом то же самое, что требовать от осла победить тигра?

— Мог бы, — кивнул Рэн. — Но сил нет смотреть, как ты преспокойно тут сидишь, в то время как я страдаю. А так мы оба в равном положении, и моя завистливая душа довольна.

— С чего это ты так исстрадался?

Синь сел, осмотрелся и нашел, что выбросило их на этот раз на каменистый склон, поросший травами. Чуть ниже несла свои воды широкая и быстрая река. Горы, холмы и совсем далеко темная, сине-черная полоса леса. Кроме них двоих на несколько ли вокруг ни одной живой души. Последним, что он помнил, была вода, в которой он едва не захлебнулся. Но волосы и одежда казались сухими.

— От одиночества братец, — притворно вздохнул Рэн, — да и руку к тому же изодрал об острые камни. Видишь, мое пробуждение вышло и вполовину не столь приятным.

Он приподнял рукав и предъявил кое-как затянутую повязку чуть ниже локтя.

Синь тут же развязал ее и неодобрительно покачал головой: рана, конечно, не смертельна, но глубока и кровит сильно.

Он тут же поднялся, еще раз осмотрелся, теперь уже внимательно, отошел немного в сторону и срезал несколько стеблей росшего на склоне тысячелистника. То, что надо — и кровь остановит и не даст ране воспалиться. Измельчил их, чтобы выделилось больше целебного сока, а потом вернулся к пострадавшему, наложил тысячелистник на рану и перевязал ее так, как положено.

— Благодарю вас, господин целитель.

Синь невольно замер, потом хотел было равнодушно пожать плечами, но непривычно светлые глаза следили за ним очень внимательно, и он вдруг, сам не ожидая подобного от себя, усмехнулся.

— Неужели это так заметно?

— Еще бы. Даже не знай я, кто ты, мог бы легко догадаться. Твое благородное происхождение может ввести в заблуждение, но иногда оно лишь мешает увидеть суть.

— Кому как ни бывшему рабу от этом знать? — вышло, пожалуй, чересчур язвительно, но Рэн не обиделся.

— Верно, — только и сказал он.

Тишина, которой Синь так жаждал не принесла никакого облегчения. Стоило, пожалуй, подумать о том, что им делать дальше. ' Дошедшие до истока получат награду', — вспомнил он текст послания. Что ж, из того, что окружало их, исток имела только река.

Рэн придерживался того же мнения.

— Придется идти вверх, против течения реки, — согласился он.

Они забрались на склон и отправились в путь.

Поначалу все было тихо и спокойно: река оказалась умеренно извилистой, дорога не слишком трудной. Даже спутник его пока исчерпал запас насмешек и шел все больше молча, изредка напевая под нос незамысловатые мотивчики.

А потом они увидели лодку. Та плыла далеко от берега, едва не по середине реки, и казалась совершенно пустой. Во всяком случае они не разглядели ни одного человека в ней.

— Странно, — произнес варвар, — и они пошли дальше.

Вторую лодку они заметили, не пройдя и одного ли, а чуть позже — целую небольшую флотилию. Некоторые были связаны друг с другом, некоторые плыли сами по себе. И нигде ни единой живой души.

Течение реки в этом месте замедлялось: она делала поворот, и одну из свободно плывущих лодок прибило к берегу. Мужчины переглянулись и направились к ней.

— Твою ж мать, — коротко охарактеризовал увиденное Рэн, и в этот раз Синь был с ним согласен.

На дне лодки лежала девушка. Красиво причесанная, одетая в нарядные красные одежды, она при первом взгляде так напомнила ему госпожу Дин, что сердце его замерло. Но нет, лицо незнакомки, привлекательное и умело подкрашенное, все же казалось изможденным. А еще эта девушка была мертва.

Он наклонился к ней и аккуратно приподнял один из рукавов, чтобы послушать пульс, но и одного прикосновения к ее коже было достаточно, чтобы понять это. А потом он заметил уродливое черное пятно чуть ниже локтя, и, забыв обо всем, дернул за рукав, обнажая руку умершей почти до самого плеча: еще пятно… и еще.