— Расслабь булки, — повторяю я с фырканьем и смеюсь над собственной шуткой.

Она издает звук, похожий на рев раненого быка, вновь бросается на меня, и мои глаза расширяются.

— Вот дерьмо.

Я перехватываю ее запястья в тот момент, когда она замахивается, чтобы ударить. Затем поднимаю ее руки над головой, наваливаясь всем телом и прижимая к холодному камню балкона.

— Тебе просто нужно успокоиться, — я хмуро смотрю на нее сверху вниз, желая, чтобы она повиновалась хоть на мгновение в своей гребаной жизни, пока она извивается и корчится.

— Отпусти меня!

— Успокойся, — мой голос похож на рокот, исходящий откуда-то из глубины, и в моем сознании вспыхивает предательский желтый цвет, указывающий на то, что внутренний зверь готов перехватить власть. Какое бы лекарство Джекилл ни заставил меня принять, оно, очевидно, нихуя не подействовало.

Ее глаза широко распахиваются, а грудь вздымается в такт сбившемуся дыханию. Уитли резко выдыхает, и я бросаю на нее быстрый взгляд, задаваясь вопросом, не пытается ли она хитростью заставить меня ослабить хватку.

— Что такое? — спрашиваю я, не убирая руки.

Она снова начинает извиваться, и я отступаю назад, с беспокойством прищуриваясь, когда она начинает постукивать себя по груди. Она хрипит, ее лицо становится темно-красным, и я понимаю, в чем проблема.

Дерьмо.

— Черт, у меня ничего нет, — выпаливаю я, похлопывая себя по карманам в поисках ножа, которого, как я знаю, даже не существует.

Я разворачиваю ее, не позволяя увидеть коготь, и разрезаю ленты, скрепляющие корсет, позволяя ей дышать.

— Какого хрена нельзя было просто сказать, что костюм слишком мал? — я вздрагиваю от того, как это, должно быть, звучит. Хмурюсь, когда еще сильнее ослабляю ленты, услышав, как ее сердцебиение нормализуется. — Я не это имел в виду. Не то, чтобы он был слишком маленьким. Ты не большая, я большой, — выпаливаю я, прежде чем провести рукой по волосам. — Я все испортил. Ты идеальна. Я имею в виду… блядь.

Слова льются без остановки, и теперь я уверен, что какая-то потусторонняя сила завладела моей судьбой и решила мне подгадить, потому что это, безусловно, худший день в моей жизни. Не считая того случая, когда Влад столкнул меня с водопада в Элгине, решив, что это будет весело.

Я пытаюсь отпустить ее, но она толкает меня в грудь, заставляя тяжело вздохнуть.

— Какого хрена ты разрезал его? — спрашивает она, внезапно стягивая платье спереди.

— Если бы ты только сказала мне, в чем, черт возьми, заключалась проблема, ты, приводящая в бешенство женщина, этого бы не произошло, — рычу я рядом с ее ухом, и кожа вдоль ее шеи покрывается мурашками. Чтоб меня.

Я сжимаю ее ленты в кулаке, и поворачиваю ее спиной, стараясь задеть как можно меньше кожи.

Наши взгляды встречаются, и я поднимаю руку, чтобы остановить ее реплику.

— Прежде чем ты откроешь свой восхитительный, хотя и глупый рот, заткнись и выслушай, — если бы взглядом можно было убить, я уже был бы в десяти футах под землей, и все же она делает попытку снова перебить меня. Я закрываю ее рот ладонью, что, кажется, пугает ее. — Я сожалею, что забыл брошюру «Как быстро расстегнуть корсет» дома этим утром. Мне следовало позволить тебе задохнуться, — я напоминаю Уитли, что она, черт возьми, не могла дышать, и она перестает сопротивляться.

Я отпускаю ее и крепко сжимаю ленты, безуспешно пытаясь не замечать, как ее груди подпирают подбородок, и мне хочется потереться о них лицом.

Ярко-красные краски ложатся на ее щеки так легко, будто художник рисует на холсте, и она замирает как вкопанная. Мой взгляд скользит вниз по холмам и впадинам ее изгибов, и член напрягается еще больше.

— И что нам теперь делать? — спрашивает она.

Я стону, не понимая, что она имеет в виду, когда ее покрытый слоем одежды зад прижимается к моему бедру.

— Что? — спрашиваю я, отбрасывая мысли о ее груди и тряся головой от эффекта, который оказывают на меня ее духи.

Она указывает на двери бального зала одной рукой, пытаясь придержать платье другой, в то время как я стою позади, как чертов слуга, с ее кружевами, зажатыми в кулаке.

— Заткнись хоть раз и дай мне с этим разобраться, хорошо? — говорю я ей с ненужной резкостью, подавляя свою необузданную потребность доминировать.

— Почему бы и нет, Коннор? Ты же так хорошо справлялся до сих пор. Показывай дорогу. Ах, да, ты не можешь, — говорит она сквозь стиснутые зубы и откидывает волосы назад, прижимая к себе платье.