Я хватаю одежду и ухожу переодеться подальше от любопытных голубых глаз и тепла в них, которое грозит заставить меня сдаться.

Десять минут спустя мои шлепанцы шлепают по булыжной мостовой, которой я раньше не видела. Деревья с этой стороны замка разрослись настолько, что закрывают даже верхние башни, и я едва могу разглядеть окна, которые, как я знаю, там есть.

— Где мы сейчас? — спрашиваю я, раздраженно отмечая, как шерсть снова начинает пробиваться на руках, когда поднимается ветер.

Я заставляю себя расслабиться, с облегчением замечая, как кожа снова становится гладкой в районе живота, пока я запихиваю руки в карманы нового пальто, которое Коннор, кажется, достал из ниоткуда. Мне срочно нужно научиться контролировать это.

Мы идем по тропинке, и я начинаю узнавать местность — мы приближаемся к лабиринту. Лунный свет пробивается сквозь деревья, как раз в тот момент, когда Коннор тянет меня за руку, утаскивая в скрытый боковой вход. До ушей доносится слабый звук текущей воды.

— Это место, где мы обернемся, и ты сможешь встретиться со своим волком. Нам нужно будет ее выпустить.

Я резко поворачиваю голову и смотрю на него во все глаза.

— Что значит «ее»?

Я читала пару книг, где оборотни имели внутренние сущности, с которыми могли разговаривать, но если я начну слышать голоса, это уже будет совсем не круто. Мне и так едва удается не сойти с ума, нет, спасибо.

Он обнимает меня за талию и мягко подталкивает к еще одной тропинке в лабиринте, в которую я бы никогда не пошла одна.

— Под «ее» я имею в виду тебя. Центр лабиринта скрыт со всех сторон. Ты сможешь там обратиться, и никто не увидит твою новую сущность.

Журчание воды становится все громче, и, когда мы сворачиваем на очередную дорожку, перед нами предстает великолепный фонтан из белого мрамора.

— Это потрясающе, — говорю я, глядя на статую в центре.

В фонтане сидит огромная женщина из мрамора — завораживающая и эфемерная, особенно в свете луны, отражающейся в воде и заливающей ее мягким сиянием. Что меня поражает, так это ее округлые бедра и живот, а также пышные груди — нечто совершенно непривычное, кроме как на картинах эпохи Ренессанса. Ее руки вытянуты в явном жесте мольбы, а голова склонена. Я смотрю на нее, замечая сходство между нами.

Я хмурюсь.

Она будто мой двойник.

— Я установил ее здесь через две недели после твоего приезда, — говорит он, глядя на ее круглое лицо. Потом он опускает взгляд к воде, сжимая губы в тонкую линию. — Сначала ты пахла опасностью. Это единственный способ описать твое воздействие на меня.

— Вот почему ты был таким ослом.

Он кивает и начинает мерить шагами пространство у фонтана.

— Твой запах вызывал во мне агрессию, и я не мог понять почему, но это заставляло моего волка рваться наружу.

— Понятно. Это полностью объясняет твои слова о том, что мне нужно хорошенько потрахаться, а ты — не тот, кто сможет с этим помочь, — говорю я и поднимаю бровь.

— Я солгал, Уитли. Я хотел тебя даже тогда. Глупо, что я не понял этого сразу, но когда увидел эту статую в одном старом аукционном доме, я просто не смог удержаться. Это было через неделю после того, как я поцеловал тебя.

Его взгляд приковывает, я не могу отвести глаз.

— Я так ревновал, когда ты проводила время с теми болванами той ночью, что не мог ясно мыслить. Я тогда этого не понимал, но во мне зародилось навязчивое желание держать всех подальше от тебя, несмотря на то, что это было нелепо — ведь ты всего лишь сотрудница. Я боролся с тем, как сильно тебя хочу, и знал, что лучше держаться от тебя на расстоянии.

Тепло разливается по моему телу.

Его брови сдвигаются на переносице.

— Ты бросаешь мне вызов при каждой возможности, и мне хочется узнать, как работает этот твой прекрасный мозг. Я не знаю, как и почему это произошло, Уитли, но я бы соврал, если бы сказал, что не рад, что ты моя пара. Мы можем разобраться с этим вместе.

У меня голова идет кругом. Это совсем не было частью плана. Единственное, что держало меня на плаву последние два года, — это мысль о собственной пекарне. Конечно, как можно было предусмотреть, что окажешься парой ликана, устроившись на, казалось бы, простую работу в замке?

Через месяц у меня будет достаточно денег, чтобы купить пекарню и закрыть все долги. Но теперь я вообще не знаю, что делать.

— Я не уверена насчет всего этого, Коннор. Ты перешел из режима босса-засранца в режим полу-сладкого парня. Я не собираюсь снова терпеть эмоциональные качели. Ты должен знать, что действительно нравишься мне, но я не буду врать, утверждая, что я на все сто в деле и не боюсь, — говорю я и облизываю губы.

Я не могу удержаться от того, чтобы отвернуться, когда его брови снова сходятся вместе. В животе неприятно закручивается тревога.