— Девочка-Уиллоу. Забрать ее. Этот безумный договор, он ведет к нашей гибели так же, как и твоей, — он поднимает бутылку виски, чтобы налить себе еще, и выплескивает жидкость на стол, — Ты знаешь, что однажды мы остановимся.

— Может, хватит, — говорю я, пытаясь отобрать бутылку. Он уже слишком много выпил.

Он отодвигает ее: — Я скажу, когда будет достаточно.

— Себастьян...

— Двух поколений не хватило. Вот когда мы начали умирать. Это когда начал умирать сын-первенец.

— О чем ты говоришь?

— Раньше нас было четверо. Девушка-Уиллоу служила четырем братьям в течение четырех лет. Но когда они не взяли девочку, мы словно прокляли свой род.

— Ты не можешь в это поверить.

Он пожимает плечами: — Это записано, вообще-то. С самого начала. Если сыновья Скафони не выполняют свою часть сделки, их наказывают. Это для того, чтобы все продолжалось. Чтобы мы никогда не забывали о своем долге.

— Себастьян, ты же знаешь, что это бессмысленно.

— Тимоти и я — близнецы, такое случилось впервые. Может быть, с тех пор, как мы принимали Девочек-Уиллоу... может быть, проклятие закончилось. Может быть, мы заплатили.

— Проклятие? — неужели он не слышит, как нелепо это звучит?

— Может быть, мои сыновья выживут.

Я фыркнула, покачала головой: — Чтобы продолжить эту больную традицию? — я встаю и ухожу, — Чтобы разрушить еще больше жизней?

— Ты тоже нас уничтожаешь, помни об этом, — он ставит свой бокал на стол и поднимается, — Пойдем со мной.

Он не оставляет мне выбора, берет мою руку, переплетает пальцы, и мы идем.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, отступая назад, когда он не отвечает, когда я понимаю, куда он меня ведет, — Себастьян?

— Мавзолей.

Я останавливаюсь: — Зачем?

— Ты знаешь зачем.

Я пытаюсь освободиться: — Нет. Я не хочу туда идти.

— Ты уже была там. Хотя я говорил, что тебе нельзя.

Я не отвечаю, он и не ожидала этого.

— Я хочу тебе кое-что показать, — говорит он.

— Мне там не нравится, Себастьян.

— С тобой ничего не случится, Хелена.

То, как он смотрит на меня, я не знаю, из-за ликера или из-за чего, но это выглядит напряженно и немного пугающе, на самом деле.

— Пойдём завтра. Днем.

Он почти смеется над этим: — Они призраки, Хелена. Они не могут тебя тронуть.

Мы идем дальше, потому что спорить с ним бессмысленно. Если он хочет, чтобы я была там, я буду там. Он потащит меня пинками и криками, если придется.

Я вижу отблеск красного света, когда мы приближаемся к поляне, и клянусь, что видимый глаз ангела сияет в лунном свете.

Мы проходим мимо входа в главную комнату, как я и знала. Он обходит меня сбоку здания и достает свой телефон, светит им на ворота входа сзади.

Замок лежит на земле. Интересно, не отвалился ли он после того, как я убежала отсюда? Если он думает, что это я, он ничего не говорит, но вытягивает цепь и широко открывает обе калитки. Он светит внутрь.

— Что там внизу?

— То, о чем ты читала в дневнике своей тети Елены.

Он берет мою руку, ту, что с кольцом: — Это тебе не принадлежит.

Я снова чувствую это странное ощущение, жжение там, где кость Каина Скафони обхватывает мой палец.

— Оно должно быть в земле, - говорит он, — Здесь.

Я отдергиваю руку: — Еще нет.

Не сейчас. Но позже, когда все закончится. Когда это наследие перестанет быть таковым, когда с ним будет покончено раз и навсегда. Когда я покончу с ним.

Потому что я буду последней Девочкой-Уиллоу.

Я знаю это.

Даже если это будет стоить мне жизни, я знаю, что буду последней.

Дрожь пробегает по мне.

— Еще нет, — тихо повторяю я.

Себастьян изучает меня, кивает, и я думаю, не думает ли он о том же. Что мы похороним его, когда все закончится. Действительно закончится.

— Себастьян, — спрашиваю я, останавливая его, когда он делает шаг к лестнице, ведущей под землю, в эту непроглядную черноту.

Он поворачивается ко мне.

— Ты хочешь, чтобы все закончилось? — спрашиваю я.