— Уймища денег, и за что? — вполголоса произнес сосед Шилля, не оборачиваясь, но явно обращаясь к нему. — Из этой рухляди и стрелять-то нельзя…

Букинист кивнул, думая о своем, и отозвался: — А нужны такие, из которых стрелять можно. Сосед повернул голову и с любопытством на него посмотрел.

Трудно предположить, что случилось бы, если бы в тот день Шилль действительно купил оригинальный комплект исторических дуэльных пистолетов. На торги выставили еще три лота, но букинист, по-видимому, уже догадался, что предлагаемое оружие не отвечает его целям, и дело не только в цене. Для начала, какие следовало взять пистолеты — гладкоствольные или нарезные? Выбор судьбоносный, поскольку первые считаются менее меткими, но именно поэтому точнее соответствуют классическому представлению о поединке как о свершении суда Божия. Шилль только улыбнулся, когда на аукцион представили комплект со стволами, похожими на пушечные, потому что сразу сообразил: эти орудия разлетятся в руках у дуэлянтов еще раньше, чем они начнут прицеливаться. Имелись у букиниста и практически неразрешимые вопросы: кремневый замок или ударный с капсюлем, дульнозарядные пистолеты или револьверы, круглые пули или конические, да или нет? Все это казалось крайне запутанным, требовало специфических навыков и знаний, а главное — времени, которого у Шилля не было.

Стартовые цены от одиннадцати до тридцати тысяч евро, которые мадам Мербуш называла словно нечто само собой разумеющееся, повергали его в недоумение. Никаких гарантий, что пистолеты сработают, не было, да и не должно было быть, потому что никто не собирался из них стрелять. Возможно, на настроение Шилля влияла и уверенность, исходившая от его соседа: оценив взглядом каждый из трех последних лотов, тот качал головой, еле заметно для остальных посетителей аукциона, но не для Шилля. Когда на торги предложили комплект немецких капсюльных пистолетов с нарезными восьмигранными стволами из дамасской стали, он даже задел локоть Шилля и, встретившись с ним взглядом, предостерегающе поджал губы.

Мир оружейной торговли полон тайн. Взять хотя бы соседа Шилля, сидевшего со скрещенными на груди руками и напряженным ожиданием во взгляде. Звали этого человека Николай Лоренц. В обычной жизни он работал завхозом в училище, да и его внешний облик соответствовал данному виду деятельности: Лоренц носил очки с затемненными стеклами и кожаную жилетку поверх клетчатой рубашки, волосы на его голове курчавились от пота. А в свободное от основной работы время этот гражданин управлял хорошо организованным интернет-магазином военных товаров и медалей XX века — эпохи, коллекционирование предметов которой Шилль довольно долго считал глупым занятием. «Ну в самом же деле, — терялся он в догадках, — какую ностальгию могут вызывать пулеметы и зенитки?»

— На торги выставляется «Гранатомет тридцать девять», — выкрикнула аукционист. — Противотанковое ружье немецкого завода «Густлофф», в оригинальной упаковке, не бывшее в употреблении, стартовая цена — восемь тысяч евро. Ваши ставки?

Мадам Мербуш несколько раз оглядела зал. Сосед Шилля серьезно кивнул.

— Господин в жилетке! Ваша ставка — восемь тысяч пятьсот?

Он снова кивнул.

— Восемь тысяч пятьсот, — повторила аукционист. — Девять тысяч — господин в бейсболке, из первого ряда… — Она взглянула на свою помощницу. — Десять тысяч — участи и к торгов по тел ефону…

Лоренц помотал головой.

— Чему быть, того не миновать, — процедил он сквозь зубы сначала по-русски, затем по-немецки и поднял руку.

— Одиннадцать тысяч — господин в жилетке.

— Двенадцать тысяч — господин из первого ряда, правая сторона.

Упомянутый господин, одетый в темно-синий однобортный костюм, повернулся к Лоренцу. Тот снова поднял руку, на этот раз выставив три пальца.

— Пятнадцать тысяч — господин в жилетке.

Теперь все смотрели на Лоренца, а заодно и на Шилля, который, по-видимому, теперь выглядел как участник одной с Лоренцем команды.

— Пятнадцать тысяч — раз, пятнадцать тысяч — два… — Мадам Мербуш бросила взгляд на сотрудницу с телефоном, но та покачала головой. — Пятнадцать тысяч — три. Продано!

Шилль не мог взять в толк, зачем его сосед отдал огромную сумму за экземпляр оружия массового выпуска, которое не имеет ни отделки, ни гравировки, ни инициалов, ни патины и уж точно не является раритетом. Кто вообще коллекционирует подобные вещи? Букинист решил отложить этот вопрос на потом.

Еще Лоренц приобрел бывшую в употреблении трехствольную винтовку МЗО производства фирмы «Зауэр унд Зон» времен Второй мировой войны. По словам мадам Мербуш, в голосе которой звучало восхищение, когда она представляла этот лот, такие винтовки состояли на вооружении у пилотов дальних самолетов-разведчиков и применялись для самообороны в случае вынужденной посадки в тылу врага. За винтовку Лоренц уплатил одиннадцать с половиной тысяч.

Потом внесли сундук, а скорее, сундучок. Сотрудник аукционного дома кое-как взгромоздил на стол этот явно тяжелый и видавший виды предмет — помятый, обтрепанный и с подпалинами.

— Заключительный лот на сегодня! — возвестила мадам Мербуш. — Сундучок с цинковой оковкой, принадлежал офицеру СС. Согласно документам, обнаружен в знаменитом хоэнлихенском санатории.

В зале воцарилась абсолютная тишина. Аукционист постучала по деревянным стенкам сундучка, раздался глухой звук. Она открыла крышку и продолжила говорить, вынимая один предмет за другим и разворачивая старые газетные обертки. Спустя недолгое время на столе лежали: пистолет, несколько обойм, слегка обгоревшая стопка документов, перевязанная шнуром, еще один пистолет, жестяная шкатулка с переливающимися медалями, а также детский тапочек, при виде которого мадам Мербуш поморщилась.

— Сами видите, — объявила она, помахав тапоч-ком, — сундучок и его содержимое сохранились в том составе, в котором были конфискованы красноармейцами в тысяча девятьсот сорок пятом. По отдельности объекты особого интереса не представляют, их ценность скорее определяется тем, кому они принадлежали. В тридцать седьмом году возле санатория произошла дуэль между двумя эсэсовцами. Мы знаем о ней мало и потому продаем данный лот в текущей комплектации. Иными словами, мы не даем никакой гарантии, что вещи в его составе подлинные, хотя все… — Она только теперь заметила, что держит в руке тапочек, и положила его обратно. — …Почти все указывает на это. Стартовая цена — двадцать пять тысяч.