Иногда самые банальные высказывания приводят к самым неожиданным последствиям. Вот и в данной ситуации одно-единственное слово, вызывающее в первую очередь музейно-нафталиновые ассоциации, стало для Танненшмидт последней каплей. Инспектор кивнула, рассмеялась или, по крайней мере, попыталась рассмеяться, но ее смех резко оборвался, а на лице застыло выражение беспомощности.

2

Лот в текущей комплектации

В это же время на другой стороне Александерплац, на Мюнцштрассе, проходили ежеквартальные торги военным антиквариатом, на которые пригласили знаменитый аукционный дом Мербуш. В фойе здания эпохи грюндерства, среди стеклянных витрин с ценными экспонатами, античных торсов и пьедесталов с диванчиками в стиле бидермейер, на тесно сдвинутых хлипких пластиковых стульях сидели человек двадцать пять — тридцать. Мадам Мербуш, глава аукционного дома, стояла за кафедрой, по обеим сторонам суетились ее подчиненные с мобильными телефонами в руках и беспроводной гарнитурой в ушах — они принимали ставки и делали соответствующие знаки. Сегодня покупателям предлагались баварские церемониальные сабли, пражская кремневая трехстволка, парадная форма капитана австро-венгерского стрелкового полка и прочие подобные предметы, срок годности которых истек несколько столетий назад.

Цены находились в четырех-пятизначном диапазоне. Уланская шапка начала XX века из имения генерал-майора Рудольфа Штеффека, украшенная султаном из черного конского волоса и орлом из сусального золота, стартовая цена пять тысяч евро, после непродолжительных торгов была продана за шесть тысяч восемьсот покупателю из-за рубежа, участвовавшему в аукционе по телефону. За русскую гусарскую саблю запросили сорок шесть тысяч, и рука букиниста Александра Шилля, сидевшего в пятом ряду, непроизвольно дернулась, но не потому, что он пожелал купить саблю, — просто такая гигантская сумма за этот лот показалась ему неслыханной.

Букинист был худощавым человеком с яйцевидным черепом. Очки, поднятые на его высокий лоб, при каждом повороте головы соскальзывали обратно на переносицу. Во всем облике Шилля ощущалась какая-то невыразительность: землистый цвет лица, тускло-голубые глаза, короткие, скорее темные волосы, бескровные губы (и это неудивительно, если вспомнить о решении, которое он принял на днях). Одетый в серый тренч, он сидел слегка подавшись вперед и внимательно следил за ходом аукциона. Шилль и раньше понимал, что свои причуды есть у каждого коллекционера, однако сегодня с изумлением осознал, насколько обороты в торговле старыми книгами ничтожны по сравнению с торговлей старым оружием. Более того, в отличие от книг, стоимость которых существенно снижалась даже из-за мелких пятен на форзаце или незначительных потертостей на корешке, вмятины, исторические места поселения моли и следы патины на оружии гарантировали подлинность объектов и потому только повышали их ценность.

— Господин в пятом ряду с края участвует? — Мадам Мербуш кивнула в сторону Шилля, и все с любопытством повернулись к нему.

Букинист вздрогнул и поднял вторую руку, словно сдаваясь.

— Нет? Тогда повторяю, сорок шесть тысяч евро — стартовая цена за эту русскую гусарскую саблю восемнадцатого века. Кривой однолезвийный клинок длиной восемьдесят четыре с половиной сантиметра, гравировка барон Киприан Антонович Крейц, рукоять с золотым обкладом и инкрустацией, в очень хорошем состоянии.

Публика состояла в основном из мужчин в возрасте, и большинство из них вырядились так, словно явились на собрание аристократов-лесовладельцев или съемки фильма о нем, — в лоденовые пальто, твидовые костюмы, полосатые пиджаки от «Бёрберри», дополнением к которым служили карманные часы на цепочке, французские манжеты и булавки для галстука, причем последние в основном были ржаво-коричневого и зеленого цвета. Помимо этих представительных господ, в зале присутствовали мужчины в кожаных куртках (одна даже немного засаленная) и жилетках, дамы в деловых костюмах, а также молодые бизнесмены в простых голубых рубашках — один из них в эту минуту сделал ставку.

— Сорок шесть тысяч пятьсот, господин в юлу-бой рубашке слева, — заметила мадам Мербуш. — Еще предложения?

— Сорок семь… нет, пятьдесят тысяч, рядом с предыдущим претендентом.

По залу пронесся приглушенный ропот.

— Пятьдесят тысяч! Кто больше? Пятьдесят тысяч — раз, пятьдесят тысяч — два…

Сотрудница аукционного дома поднесла к уху телефон, что-то прошептала в динамик аппарата по-русски и сделала знак мадам Мербуш.

— Шестьдесят тысяч, участник номер сто семьдесят два, по телефону, — воскликнула та, и ропот перерос во всеобщее волнение. — Шестьдесят тысяч — раз, шестьдесят тысяч — два, шестьдесят тысяч — три!

— Очень дорогой нож для открывания писем, — язвительно прокомментировал кто-то.

А бизнесмен, предлагавший сорок шесть с половиной тысяч, развел руками и сказал соседу:

— Если русские хотят что-то вернуть… у других нет шансов.

Судя по всему, визит Шилля на торги был спонтанным. Едва ли он разработал какой-то план, предусматривавший покупку пистолетов. Наконец, посещение аукциона могло явиться результатом каскада случайных событий.

Началось все с того, что его бизнес, букинистический интернет-магазин, стал совершенно убыточным. В первые годы существования Всемирной паутины книготорговля пережила бурный расцвет, однако быстро пришла в упадок. Люди читали меньше и приобретали печатные книги реже, потому что практически любой текст можно было найти онлайн. Надеясь, что мир одумается и вернется к прежним привычкам, сперва Шилль отказывался покупать старые книги на вес или кубометрами. Когда же он скрепя сердце принял несколько таких посылок, его сердце затрепетало от радости: среди килограммов бумаги и картона, доставшихся ему за смешные деньги, обнаружились уникальные собрания сочинений Штифтера, Гуцкова, Фридриха Великого! Впрочем, спустя недолгое время букинист опять пал духом: выяснилось, что эти прекрасные книги никому не нужны даже за умеренную плату. Их готовы были принять в дар, и то при условии, что доставку оплатит Шилль, что он в итоге и сделал, поскольку коробки с книгами грозили заполонить все пространство его квартиры.