Повелитель демонов и цветочная фея отбрасывали на обломки скал причудливую тень, которая бесконечно вытягивалась, купаясь в последних лучах заходящего солнца. Когда солнце село, звуки ожесточенной перепалки стихли вдали.

Когда Ланьхуа и Дунфан Цинцан покинули город Десяти Тысяч Небес, Чан Мин долго тосковал. Однажды он случайно увидел, как Сы Мин и Чан Юань разглядывают костяную орхидею, которую позабыли хозяева.

– Ты печалилась, что Повелитель демонов не оставил свадебных даров? Считай, что один подарок у тебя все же есть, – улыбнулся Чан Юань.

Сы Мин скривила губы:

– Эта игрушка надежно защищает владельца, но в городе Десяти Тысяч Небес от нее мало толку. На память оставить можно, но это не свадебный дар.

Чан Мин размышлял несколько дней, а потом прибежал к Сы Мин и после долгих колебаний попросил:

– Матушка, отдай мне костяную орхидею.

Сы Мин удивилась:

– Зачем она тебе? – Звездная владычица склонила голову набок и задумалась. – Чтобы поквитаться с младшей сестрой, когда она будет тебя задирать? Так не пойдет. Костяная орхидея – мощное оружие, которое может больно поранить твою сестренку.

– Нет. – Чан Мин запнулся. – Мне просто нравится этот браслет.

Мальчик так и не признался, что хочет оставить себе костяную орхидею на память о Ланьхуа, но Сы Мин и сама догадалась. После недолгих раздумий она отдала сыну браслет. Мать понимала, что в заброшенном городе Десяти Тысяч Небес мальчик никогда никого не видел, кроме родителей и сестры, а потом неожиданно повстречал Ланьхуа, к которой успел привязаться. Но счастье Чан Мина длилось недолго. Девушка, зародившая в его сердце первые смутные чувства, исчезла. В конце концов, костяная орхидея всего лишь браслет. Если мальчик будет его носить, в цветок она не превратится. Если же, наоборот, запрятать костяную орхидею подальше, у Чан Мина появится навязчивая идея ее отыскать.

Чан Мин надел браслет на руку. Поначалу он часто замирал, оцепенело уставившись на костяную орхидею, но со временем, как и предвидела Сы Мин, начал относиться к браслету как к обычному украшению. Однако ни сын, ни мать не ожидали, что костяная орхидея окажется не просто браслетом! Спустя годы она превратилась в духа.

Когда Чан Мину исполнилось двадцать лет, он очнулся солнечным утром от глубокого сна и почувствовал у себя на лице что-то прохладное. Не открывая глаз, юноша смахнул непонятный предмет, уверенный, что это проделки сестры.

– Довольно, Чан Шэн, – пробормотал он.

Чан Мину никто не ответил, а загадочный предмет вернулся на место. В этот раз юноша понял, что ему на лицо легла чья-то рука. Мало того, вторая прохладная рука касалась его груди, а чужая нога придавила ему бедро…

Чан Мин резко открыл глаза. Перед ним маячило лицо незнакомой девушки. Не размыкая век, девушка недовольно промычала что-то себе под нос, прижалась к груди Чан Мина и потерлась ногой о его ногу под одеялом. Что?! Что происходит?

Юноша откинул одеяло и забился в угол. Незнакомка проснулась от шума, потерла глаза и с досадой спросила:

– В чем дело? Почему тебе не спится?

– Кто ты такая? – спросил Чан Мин, потом осекся, помрачнел, спрыгнул с кровати и бросился прочь из комнаты, натягивая одежду и кипя от возмущения.

Распахнув дверь, юноша громко крикнул:

– Что ты опять нарисовала, Чан Шэн? Совсем меры не знаешь!

Девочка грызла во дворе кукурузу и что-то рисовала. Услышав крик брата, она с недоумением посмотрела на юношу:

– Я рисую магическую печать. Что не так?

– Печать?! Разве это печать? – Чан Мин указал на комнату и приказал: – А ну быстро разберись с ней.

Чан Шэн совсем растерялась.

– С чем разобраться?

Она заглянула в комнату брата и обнаружила девушку, которая сидела на кровати и терла сонные глаза. С ее плеч соскользнуло одеяло, и незнакомка лениво его приподняла. При виде такой обольстительной картины Чан Шэн ахнула от удивления, обернулась к юноше и с подозрением уставилась на него:

– А ты умеешь хранить секреты, братец.

– Это попросту неприлично! – рассвирепел Чан Мин. – Убери ее отсюда!

– Я этого не рисовала, – надулась девочка. – Как я ее уберу?

– Если не ты, то кто же? Или в город Десяти Тысяч Небес прокрался чужак?

– Я не чужая, – подала голос незнакомка.

После сна слова прозвучали немного хрипло, но мыслила девушка четко и ясно.

– Я твоя.

Услышав неожиданное признание, Чан Мин помрачнел, а Чан Шэн многозначительно улыбнулась: