Что же касается дневных событий… Чан Мин вспомнил о демоне, пронзенном Костяной Орхидеей, и понял, что прочитал много книг, написанных матерью, но узнал слишком мало о мире вокруг. Он хотел повстречать больше людей, повидать больше мест и познать настоящий мир, прежде ему неведомый.

На другой день Чан Мин тщательно выискивал следы сестры, но та, похоже, обнаружила его присутствие и передвигалась кружными путями, устремляясь то на восток, то на запад. Однако сбить с толку юношу было непросто. Все-таки Чан Шэн знала и умела гораздо меньше старшего брата.

Под вечер Чан Мин и Гу Лань остановили девочку на казенном тракте, переполненном беженцами. Чан Шэн прикрыла голову черной тканью и, сделав вид, что не узнала брата, шмыгнула в сторону. Юноша, не церемонясь, схватил сестренку за ворот.

– Идем домой.

Чан Шэн затрепыхалась, но в конце концов сдалась и потребовала, чтобы Чан Мин убрал руки.

– Я еле выбралась и назад не вернусь.

Юноша нахмурился и хотел возразить, но Гу Лань, питавшая к Чан Шэн дружеские чувства, его опередила:

– Я верна хозяину, но скрывать правду не стану. Сы Мин просила не неволить Чан Шэн. – Костяная Орхидея повернулась к девочке. – Твоя мать сказала, что ты не обязана возвращаться, если не хочешь. Брат не должен тебя принуждать.

У Чан Шэн загорелись глаза.

– Я всегда знала, что матушка мыслит здраво. Я пошла.

– Стой! – крикнул Чан Мин.

Девочка что-то пробубнила себе под нос, но все же остановилась.

– Ты в нашей семье – главный тугодум.

– Чешуйчатый меч при тебе?

Чан Шэн похлопала по волшебной сумке, притороченной к поясу.

– Да.

– Держи меч на виду. Ци дракона в твоем теле привлекает демонов. Чешуйчатый меч изготовил отец, его ци оградит тебя от неприятностей. Я дам тебе три бумажных талисмана. Если случится беда, сожги талисман и позови на помощь.

Три золотистых луча упали девочке на ладонь. Чан Шэн в изумлении сжала полоски бумаги.

– Что с тобой, братец? Тебя кто-то поколотил?

Чан Мин позабыл об учтивости и отвесил сестренке подзатыльник.

– Соблюдай приличия. Не дерзи, не зазнавайся и не причиняй никому вреда без крайней необходимости. Запомнила?

Девочка ошеломленно кивнула. Чан Мин погладил сестренку по голове:

– Ну, ступай.

– Ты отдал мне талсманы и на этом все? – недоверчиво уточнила Чан Шэн.

Юноша промолчал.

– Ты не будешь меня удерживать? Я правда могу идти?

– Да, иди.

– А как же ты? – робко спросила девочка.

– Тоже хочу побродить по миру.

Чан Шэн постояла немного, затем широко улыбнулся, сложила руки и неловко отвесила учтивый поклон.

– Зеленые горы незыблемы, а изумрудные реки не замедляют свой бег [68] . Еще увидимся, братец!

Девочка, не оглядываясь, юркнула в толпу беженцев и степенно направилась прочь.

Гу Лань молча стояла за спиной Чан Мина. Тот обернулся и сказал:

– Что ж, пойдем и мы.

– Ладно.

Чан Мин сделал паузу.

– Ты не спросишь куда?

– Туда, куда пойдешь ты. – Вспомнив недавнюю размолвку, Гу Лань вскинула голову. – Или… ты снова хочешь прогнать меня?

Юноша рассмеялся:

– Нет. Я не буду тебя прогонять. Разве что ты сама пожелаешь уйти.

– Если я сама захочу уйти, ты не сможешь меня прогнать, – покачала головой Костяная Орхидея.

– Верно, – опять усмехнулся Чан Мин.

Странствуя по царству Людей, он понял замысел матери. Сы Мин хотела, чтобы сын сам проторил свой путь, повидал мир вокруг и осознал, что из себя представляет настоящая жизнь. И зажил по своему усмотрению… Не по указке, а руководствуясь собственным выбором.

Дух меча Северного Ветра был глубоко опечален. После битвы Повелителя демонов с Хозяином Колдовского рынка его забыли под обломками скал на цветочном лугу. Дунфан Цинцан не проявил к мечу интереса и не пожелал его откопать. Спас свою будущую женушку, взвалил ее на спину и ушел, переругиваясь с девицей. А меч Северного Ветра томился в грязи под грудой камней, не видя белого света.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем подземный буйвол перевернулся [69] и разметал валуны на цветочном лугу. Целых два дня лил нескончаемый дождь. В итоге меч Северного Ветра с лязгом и звоном покатился вниз по склону вместе с потоком камней и грязи. С жалким видом упал на каменную россыпь и снова увидел солнце.