Несмотря на то, что музыка была зажигательной, он крепко держал её, кружа, словно под медляк. Будто знал, что она пустит в ход руки, чтобы привести его в чувство. Потому что Разумовский-младший помимо всего прочего был счастлив и позитивен. В отличие от нее. Непозволительно счастлив и непристойно позитивен.

Так и хотелось ему врезать.

— Тебе жалко, что ли? Несколько фотографий в антинаркотической тематике. Всяким парижским педикам позировала, а мне не станешь? Чем тебе не угодили несчастные московские нарики?

— Руслан…

— Всё-всё, твоя сестра уже ищет меня. Вижу ее потерянный взгляд в толпе. Я тебе позвоню по поводу съемки, — он делает неожиданный выпад, и они оказываются в исходной точке — у стола Элизы. — Кстати, когда она тебе расскажет, что беременна, сделай вид, что не знала. Ева даже мне еще не говорила…

Девушка смотрела ему вслед, тяжело дыша от раздражения.

Ловкий хитрозадый гад.

Как же у него вышло за минуту всполошить её, не прилагая при этом особых усилий?! Боже, голова кругом от его бешеной энергии.

Она только и успела присесть и выпить несколько глотков минералки, когда тенью над ней возвысился никто иной как Рома.

И рот непроизвольно приоткрылся от прозвучавшего:

— Станцуешь со мной?..

Господи. Мания у этих братьев, что ли? Танцевать и заставать её врасплох.

Отказаться неприлично. Согласиться — неразумно.

Тем не менее… рука автоматически порхает в его протянутую ладонь, и через мгновение они вышагивают под какую-то лирическую композицию.

Элиза даже не имеет возможности сориентироваться в ощущениях, Разумовский сразу идет в наступление своими вопросами:

— Объясни мне одну интересную вещь, — пауза и взгляд глаза в глаза. — Как так получается, что команда юристов, которые считаются профессионалами и не первый год работают в сфере строительства, зная все нюансы, не смогла обнаружить такую крупную подставу в виде подделанной лицензии? А новичок — смог?

Девушка мгновенно испытала головокружительное разочарование. То есть, он повел её танцевать, чтобы… обсудить вчерашнее совещание?.. Хотя, это логично. Кроме семейных и рабочих отношений их уже ничего не связывает. В семье проблем нет — значит, и обсуждать нечего. Остается работа. Ну да.

Трудно признаваться в этом самой себе, но… ждала и хотела Элиза совершенно другого… Пусть и осознавала, что беспочвенно.

Она смотрела на него и не понимала, что ей на это можно ответить?..

Как и когда-то в прошлом, нутро всколыхнул самый настоящий бунт, грозившийся вылиться в нечто грубое и язвительное. Словно дежавю, его замечания вновь задевают своей двоякостью: поди разберись, этот человек тебя оскорбил… или всё же похвалил?

— Так и будем молчать? — интересуется мужчина спустя время, не прерывая зрительного контакта. — Я пока думаю. — Это были настолько сложные вопросы? — Я думаю не над ними. Над формулировкой ответа: надо корректно, а хочется — нецензурно.

В глубине темных глаз появляются смешинки. А уголки рта дергаются в скупой полуулыбке. Разумовского, кажется, это позабавило. Надо же. А ведь девушка преследовала цель задеть.

— Не сдерживайся, Элиза.

— Благодарствую, Роман Аристархович, — кривится на иронию в его голосе, — очень щедро и самоотверженно с Вашей стороны. Начнем с того, что халатность и невнимательность остальных сотрудников — не моя забота. Я не собираюсь анализировать ситуацию. А закончим тем, что мне не нравится твой покровительственный тон и менторская оценка.

— Все-таки уложилась в корректную версию, — хмыкнул Рома, слегка качнув головой.

— Я старалась.

— И все же...

— Нет, Рома, — резко перебила Элиза, — давай договоримся. Сними с себя эту функцию: не надо контролировать меня. Сомневаться, искать подвохи, направлять и прочее. Не веди себя, как раньше. К черту твое благородство! Так яснее? Я не нуждаюсь в твоей «родственной» опеке. Считай, мы незнакомы и просто работаем под одной крышей. Нейтралитет эти два месяца меня вполне устраивал. Продолжим в том же духе.

А вот теперь его взгляд приобрел прежнюю непроницаемость.

Девушка отвела глаза в сторону, сфокусировавшись на остальных парах, кружащихся в приятной полутьме зала. Продолжать разговор не было ни малейшего желания. Казалось бы, выдохни, ведь ты обозначила свою позицию. Расставила так называемые точки над «i». Но злость лишь возрастала.

Вполне возможно, что Разумовский даже чувствует, как ее начало потряхивать.

И буквально на последних словах песни она неожиданно обнаружила стоявших ближе к выходу Лену и Алекса. Видно, что они совсем недавно вошли, и оба неотрывно наблюдают за Элизой и Ромой. Первая — с сосредоточенным напряжением. Второй — с удивлением вперемешку с недовольством.