– Сесть я всегда успею, - по-зоновски цыкнув зубом, усмехнулся я, опуская свой зад на свободный стул. Юнец за моей спиной неловко переминался с ноги на ногу. Провинившийся ученик готовится к прилюдной экзекуции?
– Чем могу быть вам полезен, уважаемая?

Очаровательно улыбаясь, как черепаха Тортила, завуч указала волшебной палочкой на паренька. Тот заметно занервничал. Что за малый, из какого класса? Ввиду большого количества учащихся я, конечно, далеко не всех ещё видел или тем более знал по фамилии.

– Вот, голубчик, хотела представить вам нового ученика из вашей группы.

Я недоверчиво посмотрел на нее. Что-что? Обычно тех, кто не тянет школьную программу, или остается на второй год, переводят в другой класс в начале сентября, а не под занавес полугодия. Что, кто-то особо повинился, что его решили отправить в мою команду неудачников? И у этого паренька досье пестрит страшными подробностям его бестолковой ребячьей жизни? Странно, очень странно. Не говоря ни слова, я внимательно присмотрелся к нему.

Среднего роста, телосложения, брюнет с непослушными густыми волосами. На вид не дебил. На хамло тоже не похож. Возможно, сильно отстаёт по многим предметам. Или это тоже часть непонятного эксперимента Дуплуса, отделяющего среди старшеклассников зерна от плевел?

– Тебя как зовут, болезный?
– сурово спросил я. Юноша со страхом посмотрел на меня и тем не менее довольно громко произнес:

– Роман Гринвальд, сэр.

– Звучное имечко, - я повернулся, к ухмыляющейся как прародительница всех ведьм профессорше.
– Мисс Шмондис, возможно, я не до конца все понимаю... Но зачем мне еще один ученик? Насколько мне известно, те, кто был зачислен в самые отстающие, и так уже в моей группе. Остальные успешно осваивают мой предмет самостоятельно. Гринвальд что - резко отупел? Без ложной скромности добавлю, что мы, в свою очередь, достигли очень большого прогресса и продвинулись довольно далеко. Этому парню будет тяжело наверстать пропущенное!

Завуч смотрела на меня блеклыми глазками ничего не понимающей невинной старушки. Эдакий божий одуванчик. Решила прикинуться дурочкой, старая перечница. И что же мне со всем этим делать? Я ещё раз осмотрел парня. Прислушался к внутренним ощущениям. Не знаю, не знаю. Вроде, обычный нормальный пацан. Надеюсь, Дуплус таким топорным образом не пытается мне втюхать очередного соглядатая, испугавшись, что я и впрямь раскрыл их агента? С него станется. Да нет. Слишком грубая работа. А может, на это и рассчет, что я так и подумаю. Черт, я окончательно запутался.

– Понимаете, Гринвальд очень плохо учился в последнее время, начал пропускать многие занятия... Вот мы и решили, что вы сможете на него повлиять. Остальные ваши ученики стали намного дисциплинированнее.

Я, хмыкая, изображал сомнения. Загвоздочка...

– Ты то сам как, не против перейти ко мне в группу?

– Конечно, конечно, профессор Даркен!
– юнец едва не выскочил из мантии, проявив настоящие живые эмоции. Он с надеждой заломил пальцы.

Я скривился. Черт, да этот хлопчик и впрямь жаждет вступить в наши немногочисленные, но дружные ряды. Кажется, моя группа начинает обретать ореол культовости в стенах Колдовгаста. Так, глядишь, скоро отбоя от желающих не будет записаться ко мне в класс!

– Должен предупредить, что ты не на курорт приезжаешь. Я человек справедливый, но строгий. За малейшую провинность и неуважение пеняй на себя и готовь задницу... Прощу прощения, мисс Шмондис.

– Что вы, что вы, профессор!
– по-девчоночьи захихикала она.
– Вы так образно рассказываете про задницы!..

Поморщившись, я сказал:

– Ладно, беру. Завтра чтобы с утра был в моем классе, без опозданий. Торчел за старосту, все организационные вопросы в мое отсутствие через него.

Гринвальд торопливо кивал, опасаясь, как бы я не передумал. Шмондис же радостно прокаркала:

– Очень хорошо, профессор, очень. Вот их и снова двенадцать!

Меня словно иголкой кольнуло. Она же, не заметив, принялась что-то лопотать о необходимых для перевода ученика бумагах, и что сама лично займётся этим. Я, не обращая более внимания на ее трепотню, лихорадочно вцепился в это число. Двенадцать. Отчего-то директору было очень нужно, чтобы количество моих учеников составляло ровно двенадцать. Только этим и обусловлен в первую очередь перевод Романа Гринвальда ко мне. Почему? Что в этой цифре? Двенадцать. Что-то свербило меня, настойчиво подсказывая, что за суматошными и хлопотными событиями последних дней я что-то упустил, забыл. Что-то, связанное с числом двенадцать.

Глава одиннадцатая, в которой я продолжаю учить, получаю весточку от Жерара Терьера, принимаю очередное решение, а Новый год приближается.

В широком представлении Романа Гринвальда классу особой нужды не было. Ребята уже седьмой год обучались под крышей Колдовгаста и хорошо знали друг друга. Единственное что моих питомцев, как и меня, смутил сам перевод юноши из другого класса. Повторюсь, особо отстающим он не был, в конфликтах со взрослыми не состоял. Пусть и талантами особыми не особыми, но и отсталым дебилом не являлся. Выбрали худшего из лучших? Странно, очень все это странно.