– Вот и хорошо, значит, мы будем в одинаковом положении.

Пока «друзья» так беседовали, обед закончился. Самый запоминающийся обед для гвардии подполковника, только не составом и вкусом блюд. Подошла стюардесса и спросила, можно ли убрать посуду. Заодно предупредила, что через двадцать минут самолёт начнёт посадочные манёвры и все пассажиры должны занять свои места и пристегнуться ремнями.

– Так я пойду на своё место, товарищ Сталин?

– Идите, товарищ Ахмеров, и спасибо вам за понимание. Да, вот ещё, скажите Власику, чтобы возвращался на своё место. Пусть посмотрит, как настоящие джигиты переносят полёты.

Подполковник пошёл на своё место, Власика уже предупредила стюардесса, так что оставалось, только сесть на своё место и пристегнуться. Сталина пристегнула девушка, которая перед этим унесла посуду. И когда она ловкими движениями разобралась с ремнями и в два счёта обеспечила вождю безопасное положение в кресле, глаза Иосифа Виссарионовича выражали такую нежность и благодарность, что смутили опытную сотрудницу Хаво Йуллари (так называются узбекские авиалинии).

Наконец, самолёт приземлился, проехал по пустому аэродрому, подъехал к зданию аэропорта, остановился и заглушил моторы.

Товарища Сталина попросили на выход. Проходя мимо кабины пилотов, вождь поблагодарил экипаж самолёта за отличный полёт, сказал, что ему всё понравилось и он надеется на очередную встречу.

Сойдя по невысокому трапу, прямо на красную дорожку, Сталин увидел приближающегося к нему человека возрастом лет за пятьдесят, в ладном костюме, белой рубашке и тёмно-синем галстуке. Человек приблизился к Иосифу Виссарионовичу, поздоровался, сказал, что он Шавкат Мирзиёев, премьер-министр Узбекистана и что он рад приветствовать великого Сталина на древней земле Самарканда. Так же он сообщил, что товарищ Каримов ждёт товарища Сталина на площади Регистан, где состоится торжественный приём в честь дорогого гостя. И что ему выпала большая честь сопровождать Генерального Секретаря ЦК ВКП (б).

Вдалеке, ближе к входу в здание, стояла группа людей, среди которых Сталин увидел знакомых по узбекской делегации в кремле. Что-то непривычное было в окружающих и это даже не неевропейские типы лица некоторых встречающих и не незнакомая одежда кое-кого. Одежда! Точно, не одежда, а головные уборы. Практически ни на ком не было головных уборов, кроме двух-трёх военных, стоящих в сторонке. На Мирзиёеве тоже не было головного убора. В Москве 1939 года мужчина без шляпы, кепе или фуражки, как и женщина без платка считались почти неприличными. На Сталине, после того как он покинул борт самолёта была фуражка белого цвета, с таким же белым, покрытым тонким сукном козырьком. Она очень шла, как думал Иосиф Виссарионович, его белому костюму из белой льняной материи, сшитому на военный манер, только без знаков различия. «Ладно, в чужом монастыре будем помалкивать».

Мирзиёев пригласил Сталина в большой, чёрный автомобиль, такой как показывали на аэродроме в Жуковском. «Ну, что же, прокатимся».

Остальные сопровождающие Сталина лица сели в большой, комфортабельный автобус, типа того в котором возят богатых или знаменитых иностранных туристов, приехавших группой. В автомобиле Сталин первым делом снял фуражку, уже казавшуюся ему неудобной и неподходящей данному месту и времени, и положил её на полку у заднего стекла. Там она и осталась.

До площади доехали очень быстро, как показалось товарищу Сталину. Успели только обменяться несколькими фразами о погоде и о здоровье. Сталин успел поблагодарить Мирзиёева за работу возглавляемой им комиссии по подготовке к войне, за проделанную уже, и за ту, которая ещё ведётся. Он выразил надежду, что теперь СССР, вместе с союзным Узбекистаном сможет оказать достойную встречу войскам объединённой, в очередной раз, Европы, и очередное нападение будет отбито ценой меньших потерь, чем в реальности, из которой прибыли потомки. Пока так беседовали, автомобиль проехал всю дорогу и приблизился к площади.

Остановившись рядом с трибуной, пассажиры машины подождали, пока к задним дверям не подошёл, вернее, почти подбежал дежурный офицер из службы охраны президента, в красивой парадной форме. С лёгким поклоном он открыл дверь автомобиля со стороны, где сидел Иосиф Виссаринович и красивым жестом руки в белой перчатке, сопровождаемым приветствием на чистом русском языке, пригласил вождя следовать за ним. Впрочем, недалеко. Сделав три шага от машины, Сталин чуть не попал в объятия Ислама Абдуганиевича. Если бы дело было в 2016 году, на территории той реальности, дело бы кончилось взаимными объятиями, но в 1939 году объятия мужчин, даже столь высокопоставленных, были не приняты. Каримов со Сталиным обменялись рукопожатиями, одновременно Ислам Абдуганиевич поинтересовался, как уважаемый гость долетел, каково его драгоценное здоровье и так далее в обычаях нашего гостеприимного народа. Потом они вдвоём подошли, вернее, к ним приблизились девушки одетые в лёгкие национальные платья и на красивом подносе предложили гостю хлеб-соль. В данном случае это были пышные румяные лепёшки, гроздья винограда без косточек и так называемого сорта «дамские пальчики». Отдельно в пиале на подносе было налито немного каймака. Соль тоже присутствовала в солонке, но чисто ритуально. Всё было так красиво и аппетитно, что вождь с удовольствием отщипнул кусочек ещё тёплой лепёшки, макнул его в каймак и в рот. Следующим движением он прихватил несколько ягод винограда и с явным удовольствием заел ими хлеб. Было очень вкусно. Поглядев довольными глазами на Каримова, он как бы спрашивал, что дальше. Дальше был проход вдоль строя роты почётного караула. Сталин с таким же удовольствием, как от лепёшки с каймаком, выслушал рапорт бравого майора, командира роты, о том, что почётный караул в его честь построен. Пройдя вдоль ряда солдат, одетых в форму пехотинцев, национальных гвардейцев и десантников, Сталин подошёл к знамени караула и замер в приветствии символа. Оказывается, они дошли до небольшой трибуны. Взойдя на возвышение, Каримов со Сталиным повернулись лицом к площади и в это время раздались звуки «Интернационала», в 1939 году гимна СССР. Замерев на время звучания торжественного марша, Каримов приложил правую руку к сердцу. Сталин стоял по стойке смирно. Отзвучали последние аккорды, и наступила тишина. Сталин повернулся к Каримову: «А где гимн Узбекистана?».

Видимо, по этому поводу были заранее даны какие-то указания, и по чьей-то команде вновь зазвучала музыка уже гимна Узбекистана – «Сер?уёш, ?ур ўлкам, элга бахт, нажот,…» и так далее.

Потом рота почётного караула промаршировала вдоль трибуны торжественным маршем.

Сталину очень понравилась выправка и строевая подготовка шагавших воинов. А ещё ему понравились СКС (самозарядные карабины Симонова), которыми были вооружены бойцы роты почётного караула. Он, конечно, уже знал из материалов с компьютера об этой винтовке, но их красоту и изящество увидел впервые.

Потом, опять же, по программе утверждённой заранее, руководитель СССР в сопровождении руководства Узбекистана и Самарканда совершили короткую экскурсию по площади и осмотрели достопримечательности расположенные на площади Регистан.

Дальше Сталин, Каримов и Мирзиёев тепло попрощались с представителями самаркандцев и руководством города, сели в автомобиль и направились в сторону городского вокзала, где их и сопровождающих лиц ждал скоростной поезд Самарканд-Ташкент.

Сталин любил поезда и с удовольствием в них ездил, но то что он увидел, превосходило все его ожидания. Стремительные очертания локомотива, аэродинамически выверенные формы вагонов – как-будто это не поезд, а что-то летающее в воздухе.