А в этом деле фальши не должно быть. Если ты сам не убеждён – не сможешь убедить.

Ахмерову тоже придётся играть эксперта. Мало того, эксперта-футуролога. Как специалист по будущему, он должен быть готов изложить то, что было, как предсказание, и не бояться, экспромтом предсказывать это. Вплоть до нюренбергского процесса. Пугать, так пугать. Пусть Риббентроп почувствует мешок на голове и верёвку на шее. Но не навязчиво, мягко, как видение из будущего. Но это – позже. Пока, должен быть готов Левицкий. Его «клиенты» скоро приедут. Риббентроп приедет позже в августе. Тоже с командой экспертов.

Глава 13. Артиллеристы, Сталин дал приказ!

Опять под колёсами «эмки», управляемой лейтенантом госбезопасности Ивановым, шуршит песок полигона. На этот раз полигона ГАУ (главного артиллерийского управления) РККА. В «эмке», кроме Иванова, сидят Ахмеров и Левицкий и потихоньку беседуют, обсуждая текущие дела и недавнее прошлое. Они едут на «бенефис» ракетного оружия сухопутных войск Красной Армии. Почему сухопутных – потому что, ВВС Красной Армии это оружие знакомо уже более двух лет. Изделия РС-82 и РС-132 уже более двух лет, стоят на вооружении советских самолётов. И, довольно неплохо, себя зарекомендовали в подходящем к победному, для Монголии и СССР, концу, конфликте на Халхин-Голе. Конечно с учётом рекомендаций, учитывающих, в свою очередь, опыт ещё не начавшейся здесь войны. Это «бенефис», за одно, и экзамен, большого коллектива советских учёных, инженеров, рабочих, и, конечно, личный «бенефис» Владимира Дмитриевича Нехорошева.

Но товарищи по несчастью, или наоборот, ибо «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!», разговаривали не об артиллерии. Они обсуждали дела, что творились в СССР после пленума, где они были в качестве приглашённых. А дела творились, поистине, грандиозные. Сразу после товарищ Сталин созвал к себе представителей (считай руководителей) всех традиционных конфессий и обстоятельно переговорил с ними в том духе, что большинство граждан страны в той или иной степени люди верующие и бороться с религией в том виде, как это делалось прежде, значит бороться со своим народом, во всяком случае, с большой его частью. Да, было время, когда сам народ поднялся против засилия реакционных церковников, считавших себя врагами Советской власти, и коммунистическая партия, отражая чаяния народа, вынуждена была возглавить эту борьбу. Как и всякая борьба за власть, эта происходила с определёнными эксцессами. Но у руководства ВКП (б) хватило ума и смелости разобраться с вопросами, и теперь, когда власть победила окончательно, а большая часть служителей культа, исповедуя, что всякая власть от бога, согласилась, что в данном случае, Советская власть соответствует интересам народа, прекратила бороться с властью, надо и власти менять отношение к религии и к служителям культа. Незачем в наше кризисное время разделять общество на верующих и не верующих. А кто прав, кто не прав в споре атеистов и верующих, пусть рассудит время, и повышающийся неуклонно образовательный и культурный уровень населения. Власть прекращает поддерживать движение воинствующих безбожников, в свою очередь, церкви прекращают антисоветскую пропаганду и агитацию. Все служители культа, которые были репрессированы, и сидят местах заключения, или лишены гражданских прав, будут освобождены и восстановлены в правах. Если, конечно, они не запятнали себя сотрудничеством с настоящими врагами государства.

Церквям будет возвращено имущество, опять же, если оно не является ценностями культурного значения мирового уровня и у церкви будет возможность обеспечить сохранность этого имущества. В некоторых случаях можно будет договориться о совместной с государством работе по обеспечению сохранности объектов культуры. В общем, как выразился Левицкий:

– Основной темой бесед было – договариваться.

Было ещё много, казалось бы, мелких вопросов, как например, разрешение организовывать на свободных от хозяйственного оборота землях, женских монастырей. Разрешено устраивать детские приюты для беспризорных детей при этих монастырях, но с обязательным обучением детей соответственного возраста в советских школах. И вообще, товарищ Сталин после лечения в Узбекистане, сильно изменился, как думают друзья, в лучшую сторону.

– Ты знаешь, Фарид Алимжанович, при этих беседах, конечно, никого лишних не было, но в народ пошла легенда, а может и правда, что когда Сталин прощался с иерархами, последним выходил митрополит Сергий – местоблюститель патриаршего престола, так Сталин остановил его и попросил помолиться за раба божьего, Иосифа Джугашвили.

– Хорошо, - сказал митрополит, - делай, что должно и будь, что будет. Ступай, с богом, своей дорогой.

– Да, Сталин это может.

И в салоне «эмки» воцарилась тишина.

Тем временем автомобиль подъезжал к месту расположения техники, предназначенной показу высокому артиллерийскому начальству.

На широком поле, гектаров пять, стояло несколько установок реактивных миномётов смонтированных на различных автомобилях. Здесь были установки на ЗиС-6, на ЗиС-5, на полугусеничном вездеходе НАТИ, на базе танкетки Т-27 и даже на базе ЗиС-151, автомобиле найденном и доведённым до рабочего состояния в Ташкенте. Установок со снарядами РС-132 было ровно семь штук. Именно столько машин было в батарее капитана Флёрова, давшей первый залп по фашистам в районе Орши, в июле 1941 года, в реальности 2016. На полигоне в состав батареи входили четыре машины на ЗиС-6, одна машина ЗиС-5, полугус и ЗиС-151. Самый грозный вид был у установки на ЗиС-151. И первый залп им предстояло дать по мишенному полю, условному батальонному опорному пункту противника, расположенному в пяти километрах от позиции систем залпового огня. Давать залп на всю дальность выстрела не решились. На всякий случай. На мишенном поле были вырыты окопы полного профиля, пулемётные огневые точки, лёгкий полублиндаж и другие сооружения, входившие в определение «полевые оборонительные укрепления», расставлены побитые японские танки (результат боёв под Баин-Цаганом). Кругом были натыканы фанерные мишени, изображавшие личный состав противника. Вся эта «прелесть» была расположена в круге диаметром около одного километра, центр которого находился на расстоянии пяти километров от батареи. По этому кругу и должны были произвести залп боевыми снарядами установки залпового огня.

Метрах в пятистах сбоку от расположения батареи и других машин и механизмов, стоящих рядом с позицией, расположился наблюдательный пункт начальства и работников полигона. Стояли две стереотрубы, на столе, сколоченном из свежеструганных досок, лежало несколько полевых биноклей. Рядом к киносъёмке пуска ракет со своей кинокамерой стоящей на треноге, готовились операторы. Иванов направил свою «эмку» к небольшой стоянке начальственных машин, предварительно высадив поближе к группе высшего комсостава, пассажиров. Ахмеров и Левицкий, поправили свои кители, слегка примявшиеся от довольно долгой дороги, и твёрдой походкой пошли в сторону военного с наибольшим количеством звёзд на петлицах. Этим большим начальником был сам командарм 1-го ранга Кулик Григорий Иванович. Ахмеров и Левицкий, не доходя четырёх шагов до Кулика, остановились и изобразили шеренгу из двух человек, и Ахмеров, как старший по должности, поприветствовал собравшихся воинским приветствием, представился сам и назвал полковника Левицкого, и попросил разрешения присутствовать на испытаниях. Вид стоящих в одну шеренгу подполковника и полковника, держащих ладони у козырьков, чёткий доклад, как-будто встряхнули общество генералов и полковников, стоящих нестройной группкой, как собравшиеся в солнечный денёк на пикник. Кулик сделал шаг в сторону рапортующего, остальные, будто вспомнив, что они тоже военные, повернувшись в сторону двух нарушителей спокойствия, встали по стойке смирно и внимательно смотрели на продолжение действия, так не кстати прервавшего их важные разговоры о рыбалке, репертуаре театров и о том какие ножки у какой из солисток Большого театра. А смотреть было на что. Фарид Алимжанович, по случаю получения гвардии, заказал себе новый китель с погонами, так как гвардейцы по новым правилам, должны были носить погоны, со звёздочками подполковника на золотом поле погон и медалью за Халхин-Гол, выглядел очень живописно, и всем своим, вот уж действительно, гвардейским ростом, возвышался над, прямо скажем мелковатыми, старшими офицерами. Даже не очень высокий полковник Левицкий (по меркам 21-го века), выглядел рядом с этой кучкой военных, очень даже ничего. Кроме того, несмотря на относительную молодость, Кулику не исполнилось даже пятидесяти, все они выглядели несколько помятыми, старше своих лет, что ли. Как же, как же, трудное детство, отзвуки давно прошедшей гражданской войны, трудности московского быта, ответственная работа без сна и отдыха, и как говорится в известном фильме «излишества, там, всякие». Но, сегодня не об этом.

Командарм первого ранга, приветливо улыбаясь, дал полковникам команду «вольно», сделал два шага на встречу и подал по очереди руку для приветствия Ахмерову и Левицкому, типа «ну что вы, мы же не в строю». Хотя, откровенно говоря, Григорий Иванович тоже выглядел импозантно. Широкую грудь начальника украшали ордена СССР, а также, ниже орденов, полный «бант» георгиевского кавалера. Ордена и медали, полученные в германскую войну, разрешили носить наравне с советскими, но ниже. И многие из специалистов главного управления тоже имели их на своих кителях и гимнастёрках. Но, кроме Ахмерова, погон не было ни у кого.