— Понимаю, — ответил я, а про себя лишний раз вспомнил, почему я так настырно сторонюсь политики. Не каждая кукуха столь крепка, чтобы выдержать всё это, далеко не каждая.

Ну да не суть…

Суть в том, что Император без тени сомнений решился шагнуть в портал, который накастовал малознакомый мутный тип из Мытищ, то есть я. Сык, Тихонов и сладоморфичка отправились следом, но вели себя неинтересно.

Зато Император…

— Баро-о-о-он Апра-а-а-аксин! — с порога заорал он так, будто бы они с батей вместе в детстве крапиву палками мудохали.

Портал вынес нас на задний двор нашего дома. За пластиковым садовым столиком сидели мои родственники — мрачные, задумчивые и лишённые новостей о том, что сейчас происходит в мире; напомню, я переправил их в Дракон-Коньячный прежде, чем добрался до портала.

Моего появления, — и уж тем более появления венценосных особ, — они особо не ждали и как раз собирались пить чай. Этого сраного чая мы в последнее время обпились до одури: Роман Романович заявил, что гриль-яйцо — чушь, блажь и непонятная западная хренотень, а после затребовал себе новую игрушку. Родную чтобы, да покондовей.

Самовар то есть.

— Кого я ви-и-и-и-ижу!

Батя так и застыл на месте рядом с самоваром. В трениках с оттянутыми коленями и с сапогом в руках.

— Кого? — спросил он, а затем начал неловко оглядываться.

— Рома-а-а-ан Рома-а-а-анович! — Павел Третий уверенным шагом подошёл и обнял батю.

— Ох***ь, — одними губами шепнул батя, глядя мне прямо в глаза.

— Ну как ты!? — Император отпустил его.

— Да ничего, вроде бы.

— Ты прости, что я тебя не лично в дворянство определил. Занят был, понимаешь?

— Понимаю.

— Что хотел сказать-то? Отличные у тебя дети, Роман Романович! — крикнул Величество, а затем вдруг посерьёзнел. — Надежда Империи! Свежая кровь! И… э-э-э… молодцы вообще!

— Спасибо, Ваше Величество.

— Золотой ты человек, Апраксин! — сказал Пашка и похлопал батю по плечу. — Тебе и дождь такой же нужен! — а потом заржал.

— Так, — Тихонов поспешил оттащить Самодержца от моего родителя. — Ваше Величество, соберитесь.

— Я собран, как никогда!

Короче говоря, третья, — или четвёртая? — пилюля антидепрессантов оказалась лишней. Но именно эта лишняя пилюля, как мне думается, сыграла огромнейшую роль в истории всей Вселенной.

Ведь именно благодаря ей Павел Третий спокойно понял и принял все те изменения, которые происходили вокруг него. Достойно перенёс все эти тектонически-исторические сдвиги и тряску реальности.

Благодушный и настроенный исключительно на позитив, он понял в чём сейчас заключается основная миссия Российской Империи в грядущей битве. А именно — в сдерживании портала от прорыва разумных, которые на поверку оказались хуже хаоситов.

Понял он и многое другое.

Например то, что пока наши силы свежи, нужно бросить их на эвакуацию сладоморфов. Но не только из человеколюбия. О, нет! Это нужно было сделать ещё и за тем, чтобы лидеры других стран тоже поверили в происходящее и не сочли Пашку поехавшим, который вещает с берега Пироговского водохранилища про говорящие печеньки.

Звучит так себе, но нам нужно было больше сладоморфов для… демонстрации. Не в клетках, конечно, но их нужно было возить и показывать. Морально-этическая составляющая в данном конкретном случае пускай проследует в жопу, потому что на кону стоит очень многое.

Так же Император понял и мою роль в грядущем спектакле.

Его решением семейство Апраксиных стало неприкасаемым. Но только не по-индусски неприкасаемым, — «фу-фу-фу», как выразилась бы София Романовна, — а в том смысле, что не смейте трогать.

Отныне ручки у нас были развязаны. Мы могли делать всё что угодно, не согласовывая это с дюжиной инстанций, поскольку, цитата: «помыслы и стремления семьи Апраксиных лежат в плоскости… э-э-э… Тихонов, в какой плоскости они лежат? Указ оформи, короче, а я подпишу».

Короче говоря, мы молодцы, а все остальные должны слушаться и оказывать нам посильную помощь. Если таковая, конечно, потребуется.

Всё-таки времени мы зря не теряли и, — напоминаю, — в Дракон-Коньячном сидела уже готовая и вполне себе слаженная армия. С которой Павел Третий тоже успел познакомиться.

— Чунга-Чанга, синий небосвод! — пел Император Российский, потешно пританцовывая перед строем лагертов.

— Он не такой, — в сотый раз убеждал меня Тихонов. — Просто что-то пошло не так.

— Я понимаю, — в сотый раз кивал я.

— Чунга-Чанга, лето круглый год!

Как же всё-таки здорово, что Рагнар и его соплеменники не просто не знали нашего языка, но ещё и были вне нашего информационного поля. А то вполне себе могли бы и обидеться, когда Павел Третий начал кричать: «Йоу-йоу-йоу!» и изображать из себя рэпера. Хотел было спустить брюки до колен, но тут уж глава Канцелярии не выдержал, и мы повели Величество к колодцу с целью окатить буйную монаршую головушку из ведра.