Баварская принцесса сильно волновалась. Она понимала, что встреча с послом маскирует собой смотрины, поэтому решила перехитрить его. Девушка надела роскошное пышное платье из золотой парчи и украсила голову накидкой с бахромой под цвет наряда. Тесьма накидки была длинной и частично закрывала ее лицо.

Для подстраховки Мария Анна Кристина Виктория Баварская села под бархатный алый балдахин. Лучи солнца заливали зал, и принцесса вся сияла красочными оттенками. Опешившему послу было сложно разглядеть, кто перед ним – дурнушка или красавица.

Посол незаметно вздохнул. Маневр принцессы он оценил, но попыток рассмотреть ее внешность не оставил. Подойдя поближе к барышне, он завел длинный и витиеватый монолог, целью которого было притупить ее бдительность и разглядеть невесту дофина. Но составить впечатление он никак не мог. Понятны было лишь две вещи – принцесса была умна и обладала приятным мелодичным голосом.

Чуть позже посол писал в письме Людовику XIV:

«Мне показалось, что она среднего роста, пропорционального сложения… Лицо скорее овальное, нежели круглое, рот не велик и не мал, зубы очень белы и довольно ровны, достаточно правильно обрисованные губы не то чтобы очень красны, но не назовешь их и бледными; хотя нос у нее несколько толстоват к концу, нельзя сказать, чтоб он был безобразен и сильно портил лицо; щеки у нее довольно полные, глаза не большие и не маленькие».

Людовик, читая дипломатичный ответ посла, четко видел между строк, что принцесса некрасива. Этот момент его огорчал. Он не то чтобы желал найти сыну дивную красавицу-жену, но надеялся, что она хотя бы будет не отталкивающей внешности и без видимых изъянов. Терзаясь сомнениями, не слишком ли страшна будущая невестка, Людовик XIV нашел ее портрет и отправил послу, чтобы тот сравнил, похожа ли она или художник приукрасил принцессу.

Ответ посла был неутешителен и еще более озадачил короля:

«Художник немного польстил ей. Он написал овал лица более удлиненным, а нос менее толстым, чем это есть на самом деле».

Тогда было решено отправить своего художника, дабы он написал правдивый портрет Марии Анны Кристины Виктории Баварской. Весь королевский двор с нетерпением ждал портрет. Король гадал, все ли в порядке у его невестки с носом, а сам дофин казался равнодушным к внешности своей будущей супруги.

Наконец картина прибыла во Францию, и все знатные господа во главе с королем столпились возле портрета, рассматривая баварскую принцессу. Людовик XIV успокоился. Мария Анна Виктория Баварская оказалась недурна собой, и можно было с чистой душой устраивать свадьбу.

В начале 1680 года баварская принцесса въехала на территорию Франции. Король вместе с сыном пошли ей навстречу. Когда принцесса вышла из кареты и направилась к ним, чтобы преклонить колени, Людовик XIV расплылся в улыбке. Мария Анна Виктория Баварская была очень милой. Пусть не красавица, но обаятельная и притягивающая внимание своей свежестью. Злополучный нос не бросался в глаза и не выглядел изъяном.

Людовик-дофин тоже оказался доволен. Не испытывая интереса к баварской принцессе, пока шли переговоры о браке, он очень оживился, увидев ее вблизи. Между молодыми людьми проскочили пламенные искры, и на своей свадьбе, состоявшейся 7 марта 1680 года, они выглядели влюбленными и счастливыми.

Но дальнейшая жизнь новоиспеченной дофины оказалась горькой и предсказуемой. Ее скромный супруг недолго придерживался верности и вскоре начал увлекаться другими дамами, а несчастная Мария Анна Виктория должна была исправно рожать детей. У нее родились три сына. После каждых родов здоровье дофины ослабевало. Ей были не интересны версальские развлечения: видя равнодушие мужа, она постепенно замыкалась в себе и становилась все более болезненной.

В 1690 году дофина умерла от туберкулеза. На момент смерти ей было всего двадцать девять лет. Ее смерть не стала ни для кого ударом, а была лишь небольшой формальностью, о которой скоро все позабыли. В том же году Великий дофин увлекся фрейлиной Эмилией де Шуэн.

Людовику нравилось посещать свою сестру – хорошенькую принцессу де Конти. Однажды вечером он по привычке сидел у нее в покоях и, рассеянно слушая ее милую болтовню, наблюдал за ее фрейлиной – Эмилией де Шуэн. Девица обладала выдающимися формами, была несколько несуразной и заметно отличалась от привычных утонченных дам королевского двора. Было в ней что-то такое, что цепляло дофина.