Шрифт:
Я помог старику унести посуду. Его удобное кресло само собой появилось на кухне и стояло с невинным видом, как будто никуда и не исчезало.
Чайник шумел на огне, и было так уютно, как бывает только в родном доме.
— Хорошо, — вздохнул Игнат, опускаясь в кресло.
Я подошел к окну, отдернул занавеску и вгляделся в темноту.
На дорожке за оградой моего сада стоял человек. Я видел только темный силуэт и очки, которые блестели в свете паркового фонаря.
Человек внимательно наблюдал за моим домом.
Заметив движение занавески, он шагнул в сторону и мгновенно исчез.
Глава 16
Утром я проснулся от головной боли. Затылок словно сдавило клещами, в левом виске ломило так, что глаза не открывались.
«Вот она, старость» — подумал я, потирая затылок.
Рассмеялся от глупых мыслей и тут же поморщился. Боль навалилась с новой силой.
Сглазили меня, что ли?
Кряхтя как старый дед, я вылез из-под одеяла и отправился в ванную.
Горячий душ, потом холодный. Снова горячий и тут же — обжигающе-ледяной.
Ух, хорошо-то как!
В конце я пустил теплую воду и стоял под струями, ни о чем не думая. Просто ощущая, как колючие капли барабанят по телу.
Голову отпустило, осталась только неприятная тяжесть, но это дело поправимое. Прогулка на свежем воздухе, чашка крепкого кофе, и все снимет как рукой.
Чтобы разогнать кровь, я докрасна растерся жестким полотенцем. Оделся, и вышел в кухню.
— Доброе утро, Игнат!
Вся посуда была перемыта, а старик уже сидел в любимом кресле, обхватив худыми ладонями огромную чашку, и мечтательно смотрел в окно. Дверь балкона была открыта, свежий утренний ветер шевелил длинные занавески.
Фонарь за оградой погас. Вместо него над столицей разгорался новый летний день.
— Игнат, ты как себя чувствуешь? — спросил я.
— Хорошо, Александр Васильевич, — улыбнулся старик. — Я словно помолодел даже. А вас как будто помял кто. Сварить вам кофе?
Игнат отставил чашку и хотел подняться из кресла, но я положил руку ему на плечо.
— Не нужно. Я сейчас в город поеду, там и кофе выпью.
— К Всеволоду Дмитриевичу в мастерскую? — понятливо кивнул старик.
— Да. Игнат, ты ночью возле дома никого не видел?
— Спал я крепко, Александр Васильевич, — смутился старик. — А что, ходил кто-то?
— Не знаю, — усмехнулся я. — Наверное, просто показалось.
Ни к чему пугать старика. Дом за ним присмотрит, да и садовник Люцерн тоже. Не завидую я тому, кто попытается пролезть в мой дом с дурными намерениями. Так что за Игната можно не беспокоиться.
Словно в ответ на мои мысли магический дар коротко стукнул в ребра, напоминая о себе.
Нет, мне не показалось. Ночью на дорожке стоял человек. Он был в очках, и чего-то хотел от меня.
В очках? А не Юрий Горчаков это был?
Я подумал, не рассказать ли о таинственном незнакомце Зотову, но отбросил эту мысль. Если Зотов встревожится, то приставит к моему дому городового, а тот спугнет ночного гостя.
Нет, посмотрю, явится ли он еще.
— У меня бессонница прошла, Александр Васильевич, — сказал Игнат. — Вторую ночь сплю крепко.
— Рад за тебя, — улыбнулся я.
Старик, и в самом деле, выглядел куда бодрее, чем при нашей первой встрече в лицее. Жизнь на Каменном острове явно пошла ему на пользу.
— Спасибо, что приютили, Александр Васильевич. Я у вас как будто в отпуске живу.
— А ты когда-нибудь был в отпуске? — поинтересовался я.
— Два года назад к себе в деревню ездил, — охотно кивнул старик. — Господин директор на целую неделю отпустил, родню повидать. Только никого не осталось из родных, молодежь одна. Я их не помню, а они меня не знают. Так я два дня побыл и обратно в лицей вернулся.
— Случается, — посочувствовал я старику. — Ты не печалься, Игнат. Если тебе у меня нравится, так живи, сколько угодно.
— Александр Васильевич, а можно я в вашем саду клубнику посажу? — спросил Игнат. — Там за домом есть хороший уголок, солнечный.
— Конечно, посади, — улыбнулся я.
В самом деле, надо старику чем-то заниматься. Так у него останется меньше времени для грустных воспоминаний.
— А семена где возьмешь? На рынок поедешь?
— Клубнику усами сажают, — просветил меня старик. — Это отростки такие специальные. Мне господин Люцерн обещал дать.