— Смогу!

— Хорошо, — киваю, возвращая взгляд к рецепту, и начинаю писать.

Спустя пару ставлю штамп, дублирую название в электронную карту маленького пациента.

— Не волнуйтесь вы так, если что я всегда на связи, звоните в любое время, — отдаю девушке рецепт.

— Еще раз спасибо, — она встает. — Правда, — в глазах девушки все еще стоят слезы.

— Не нужно благодарности, это моя работа, — улыбаюсь.

Елена пару мгновений все еще смотрит на меня, после чего прощается и едва не выбегает из кабинета, скорее всего, сейчас помчится в аптеку.

Как только дверь захлопывается за мной, сразу же откидываюсь на спинку, прикрываю глаза, тру переносицу.

Уже восемь вечера — я опять задержалась на работе. Уже собралась уходить, но Елена прибежала в самый последний момент. Она была на грани отчаяния, поэтому у меня не хватило сил ей отказать. Пришлось написать Артему и попросить забрать девочек от садика. Он просто ответил “хорошо”, но уверена, что использует это против меня.

После того, как я вывернула пасту на его любовницу и едва не оглохла от визга, мы не общались почти два дня. Артем пытался завести со мной разговор в машине, но я была так зла, а в голове словно на повторе стол “гостеприимный ротик”, поэтому не стала слушать мужа.

Да, не ушла от него, но переехала в комнату девочек. Хорошо, что мы поставили им мягкий диван, чтобы они могли на нем лежать. Теперь, по крайней мере, я могла там перекантоваться: ложилась после того, как девочки засыпали, вставала до того, как они откроют глазки. Делала все, чтобы их не потревожить.

Сегодня утром Артем предложил мне переехать в нашу спальню, а он бы занял диван в гостиной, но я посмотрела на мужа таким взглядом, что он просто покачал головой, буркнул «как хочешь» и ушел на работу.

Стоило ему уйти, я поняла, что моя спина не скажет «спасибо» гордости. Но что есть, то есть. Тем более, я уже начала искать квартиру и подала документы на развод.

Артем скоро придет повестка в суд, и это действительно страшно.

Но сейчас мне плевать на скандал, который он может устроить, или даже на его угрозы, после ультиматума Альберта Викторовича муж должен обрадоваться, что отделается малой кровью.

В любом случае, будущего у нас как такового нет. И никогда не было. Я просто тешила себя иллюзиями. «Стерпится — слюбится», — как однажды сказала моя мама, стоило мне поделиться с ней своими переживаниями.

Я знала, что Артем женится на мне из чувства долга, чтобы у наших малышек была полноценная семья. Знала, но верила в лучшее. Видимо, я совершила самую большую ошибку в жизни. Потому что наша семья так и осталась чисто на бумаге. Мы с Артемом жили больше, как соседи, чем муж и жена.

Я понимаю, что в этом есть и моя вина, но измена… Ее у меня простить просто так не получится.

Трель стационарного телефона заставляет меня вздрогнуть и резко выпрямить спину, настолько сильно я погрузилась в свои мысли. Бросаю взгляд на узкий черно-белый экран, сразу же узнаю внутренний номер.

Мои брови ползут вверх. Что главный врач делает на работе так поздно?

Конечно, у меня есть законная возможность не отвечать, но я понимаю, что если проигнорирую вызов, то будет хуже. В лучшем случае, Леонид Петрович позвонит мне на мобильный телефон, в худшем…

Мотаю головой. Я работаю первый год, не хочу представлять, что будет в худшем случае. Поэтому вместо того, чтобы проигнорировать телефонный звонок, я поднимаю трубку.

— Зайди ко мне, — рявкает Леонид Петрович, прежде чем в трубке раздаются короткие гудки.

Еще пару секунд сижу, хлопая глазами, после чего медленно кладу трубку обратно.

Желудок скручивает в тугой узел.

Что могло случиться? Тем более, так поздно?

В голове ноль идей, зато страх паучьими лапками прокатывается по коже.

Но выбора у меня нет. Раз главный врач позвал, нужно идти.

Набираю в легкие побольше воздуха, встаю, поправляю халат и направилась сначала к выходу из своего кабинета, а потом спускаюсь на второй этаж.

Кабинет главного врача находится в конце коридора административного блока, поэтому мне приходится преодолеть множество мелющих деревянных дверей среди голубых стен, прежде чем, предварительно постучав, захожу в приемную.

Светы, секретаря, не оказывается на месте — неудивительно, ведь рабочий день давно закончился. Зато дверь в кабинет главного врача открыта и из нее выглядывает полоска света. На негнущихся ногах подхожу ближе. Обхватываю металлическую ручку, глубоко вздыхаю и тяну дверь на себя.

Сразу же встречаюсь с прищуренными карими глазами Леонида Петровича, сидящего за заваленным бумагами столом. Его темные волосы, как обычно, лежат волоску, а серый костюм идеально сидит, только по поджатым губам и нахмуренным бровям, понимаю, что что-то не так.