Сергей хотел им помешать – и не смог: попытка перебежать шесть полос оживленного движения была равносильна самоубийству. Ему только и оставалось, что беспомощно смотреть, как дверь захлопнулась и фургон за пару секунд набрал опасную для города скорость, скрываясь в потоке.

Они забрали ее… Кто забрал – понятно, но как же нагло они проделали это! И демонстративно: фургон мог подъехать раньше, а они ждали вместе с Полиной. Должно быть, они прослушивали ее телефон, знали, что она направляется на встречу. Они хотели, чтобы Сергей видел ее похищение и рассказал о нем остальным.

Потому что с этого момента Полина стала их заложницей. Диверсия Андры напугала их, она кого угодно напугала бы. Они забрали Полину, чтобы на них больше не нападали, пока все не будет кончено.

До ритуала оставалось два дня.

Обида перевешивала злость, и это, конечно же, было странно. Полина прекрасно понимала, кто ее похитил и в какой она опасности. Но вместо того, чтобы плакать от страха, ей хотелось кричать от злости.

Получается, ее не зря исключили из команды. Они были правы во всем: именно она стала слабым звеном, она подвела их. Полина ведь не собиралась отступать и отказываться от охоты, она все еще вела это дело, просто отдельно от остальных. Она собиралась сказать об этом Сергею при встрече, а в итоге стала жертвой прямо у него на глазах.

Ее схватили за руки, потащили к фургону, а она не то что сопротивляться – пискнуть не успела. А ведь она была полицейской! Ее учили, как вести себя в такой ситуации, сначала в академии, потом – на курсах. Ей полагалось вырваться, обезвредить этих двоих и вызвать подкрепление. Но она болталась у них в руках безвольной куклой, пока ей не прижали к лицу мокрую тряпку. Полина потеряла сознание, а очнулась уже в темной комнате без окон; единственным источником света здесь была тусклая лампочка в плафоне под потолком.

Ее не связали, не раздели, не избили, только забрали мобильный телефон. Хотя зачем им это? Понятно, что ее будут держать здесь до последнего ритуала, шантажируя ею остальных. Интересно, сработает ли это? Вряд ли. Скорее всего, Андра просто отмахнется и продолжит делать то, что делала.

Однако пока Полину не трогали, оставили в покое, предоставив ей достаточно времени на самокопание и обиду. Она металась по маленькой комнатке в поисках выхода, но, конечно же, ничего не находила. Единственная дверь была надежно заперта, из мебели ей оставили только кровать с голым матрасом, на которой она очнулась, и ведро с крышкой предсказуемого назначения. Все, здесь даже не было решетки вентиляции, которую она могла бы использовать!

Злость, гнавшая ее вперед, сменилась страхом, Полина почувствовала себя одинокой и несчастной. Она просто расплакалась от бессилия, но и это никого не привело в ее камеру. Прошла целая вечность, прежде чем замок в двери наконец щелкнул.

Полина, до этого обессиленно лежавшая на матрасе, поднялась и села, свесив ноги с кровати. Она наблюдала, как в ее камеру вошел Олег Каргаев собственной персоной. Он принес с собой стул, поставил его в центре камеры и закрыл дверь, оставшись с Полиной наедине.

Он пришел один, если его и сопровождали охранники, то они остались в коридоре. Полине очень хотелось воспользоваться этим, броситься на него, задушить, выцарапать ему глаза – сделать что угодно, лишь бы не чувствовать себя такой беспомощной и бесполезной.

Она сдержалась. Она слишком хорошо помнила, что он сделал с Мириадом Серафимом.

Олег выглядел абсолютно спокойным, ей даже показалось, что он смотрит на нее с сочувствием. Но расслабляться и уж тем более верить ему Полина не спешила.

– Ты знаешь, зачем тебя забрали? – поинтересовался Олег.

– Чтобы шантажировать моих друзей.

– Вовсе нет. Мы не отсылали им никаких требований, они продолжают искать меня и остальных служителей великих богов. Они, конечно, знают, что тебя похитили, потому что медиум видел это. Но для них это ничего не значит.

Он мог врать – и, скорее всего, врал. Но Полина все равно почувствовала укол горечи.

– Хорошо, но если я здесь не из-за шантажа, то зачем тогда?

– Ты, конечно, не поверишь мне сразу, но я человек, не склонный к насилию, и мои боги – это боги мира.

– Боги, убившие две тысячи человек, пекутся о мире? Я и не сомневалась, – зло фыркнула Полина.

– Это была прискорбно необходимая мера. Поверь, мы пошли на такой шаг не ради развлечения, не потому, что нам это нравилось. Просто энергия человеческой смерти – единственная сила, которая способна создать дверь между пространствами.

– А зачем ее создавать? Все и так было неплохо!

– Неужели? Посмотри, сколько зла нас окружает: преступность, неизлечимые болезни, пороки, продажность. Ни о какой справедливости давно и речи не идет, мир умирает, планета изранена. Мы настолько привыкли к этому, что перестали замечать. Но разве привычное зло становится меньшим злом?