Церетеус едва заметным жестом распахнул дверцы небольшого шкафа в углу и поймал вылетевшую оттуда стеклянную бутылку вместе с парочкой бокалов. Собственноручно налив алую жидкость в оба бокала, один из них он отправил по воздуху в мою сторону. Дождавшись, пока я крайне осторожно его поймаю, он спокойно отпил вино и спросил:

— Какие у тебя намерения по отношению к моей дочери?

— Папа!

Возмущенный вопль Диомеды проигнорировали мы оба. Церетеус смаковал вино, насмешливо посматривая на меня, а я лихорадочно соображал, что можно сказать. Соображал недолго — спустя мгновение я вспомнил, что врать всё равно бессмысленно, поскольку Обладатели ложь чувствуют за версту. Придется говорить правду. Но стоит всё же завернуть её в благородные одежды из легких недоговоренностей и размытых формулировок.

— Я не уверен до конца, Ваша Светлость. — Стоило мне произнести эту фразу, как тяжелое молчание в комнате сгустилось до такой степени, что его можно было пощупать. Пришлось поторопиться и уточнить. — Видите ли, несмотря на мой взрослый вид, по сути — я всё еще подросток. Неудивительно, что такому подростку трудно понять, где заканчивается наша с вашей дочерью дружба, эдакое боевое братство, а где начинаются некие… хм… отношения. Я уж не говорю о том, что тело подростка требует… гм… разного — и, опять же, сложно различить, где в моей душе рождаются чувства, порожденные разумом и сердцем, а где — исключительно телом. Лишь время сможет помочь разобраться в этом.

— Тем не менее, твоя речь не звучит, как речь подростка, — заметил Церетеус, вновь наливая себе вино. — Совсем не звучит. Впрочем, меня устраивает твой ответ, и я с ним полностью согласен. Более того, если время приведет вас в сторону действительно глубоких отношений — я не буду сильно противиться, — он ехидно глянул на вытянувшееся лицо Диомеды, и добавил. — Но у меня будет пара условий…

— Ты не перестанешь быть Идущим, если состарился и пустил корни. Это тоже, в каком-то роде, путь.

— А когда умрешь?

— И что? Душа-то отправится в новое путешествие.

Хроники Арбана-Странника, четвертый том

— Эдри, обед готов!

— Сейчас, мам!

Я разогнулся, отряхнул испачканные руки и невольно улыбнулся. Словно и не уезжал никуда. Ностальгия. Те же вездесущие грядки, поля, коровки, та же привычная работа — хоть и прошло порядком времени, но руки-то помнят. Я жил в родном доме уже вторую неделю — и, как оказалось, работы стало гораздо меньше. Вылечив маму в первый же день (под присмотром Эдура Бахета — чисто на всякий случай), я за считанные дни я пронёсся ураганом по всему списку домашних дел, которые накопились за моё отсутствие и требовали внимания… только вот их оказалось совсем немного. И теперь они попросту закончились.

Всё дело в том, что с тех пор, как я ушел странствовать, дед с матерью отказались от части внешнего поля в пользу деревни — им вдвоем и еды требовалось куда меньше, да и успевать возделывать такой большой кусок земли было куда сложнее. Оставили себе чисто символический кусочек и огород возле дома. Ну а я, переделав все дела, от безделья начал экспериментировать на этом самом огороде с техниками Жизни — полезная штука для крестьянина, при регулярном применении на растения те начинают расти буквально на глазах, урожай можно легко увеличить раза так в два. Увы, для постоянного применения требовалось их комбинировать с заковыристыми техниками Земли — иначе почва истощалась скоростными посадками до состояния песка, несмотря ни на какие удобрения. Точнее, местные удобрения в виде банального навоза попросту не справлялись, а ничего более продвинутого, увы, тут не имелось. Но от единоразового повышенного урожая ничего страшного не случится. Не должно.

Помыв руки, я осторожно прошел в дом, пригнув голову и уселся за стол — учитывая, как я вытянулся и раздался в плечах, в доме стало резко неудобно находиться. Несмотря на просторные комнаты, потолки были для меня откровенно низковаты — что дед, что мама ростом были заметно ниже, и дом когда-то давным-давно тоже строили под себя. Только завышенная ловкость и реакция спасали меня от того, чтобы то и дело не сносить головой косяки в проёмах. Поймав взгляд мамы, полный какой-то потаённой гордости, я улыбнулся:

— Как самочувствие? Медитировала сегодня?

— Как будто помолодела немного, даже спина больше не болит, — мама сверкнула улыбкой, радость с её лица последние дни не сходила ни на секунду. — Видимо, Панацея вылечила и её заодно. А медитации… Тяжело с непривычки, конечно, но помаленьку дело идет. Думаю, год-другой и прорвусь на Заклинателя.

— Кстати, Эдри, а ты когда собираешься прорываться? — уточнил Крист, накладывая себе салат из крупно нарезанных овощей. — Золотая Закалка, в конце концов, смысл дальше ждать?

Я смущенно потёр висок. Вопрос хороший. С одной стороны — действительно, чего ждать? С другой — а не замахнуться ли мне на Платину? Времени еще навалом, денег тоже — могу пару лет безвылазно просидеть в каком-нибудь мощном подконтрольном людям Очаге… хотя для Платины даже этого будет маловато. Поделившись этими размышлениями с дедом, я сосредоточился на еде. Крист же явно задумался, рассеянно гоняя вилкой кусок помидора по тарелке. Наконец, сказал:

— Идея-то неплохая, но вот успеешь ли… Хотя если кто и успеет, то только ты. Я такие вещи только по слухам знаю — даже среди аристократов тех, кто Платину брал, маловато. И все, кто брал, делали это уже на этапе Заклинателя.