— Некоторые люди думают, что бег — это весело, — говорю я. — А упоминание о том, что ты чувствуешь, что умираешь, пока находишься в медицинской палатке после обморока на финише забега, — это быстрый способ оказаться в машине скорой помощи.

Марго закрывает рот. Ее внимание переключается на мой рождественский свитер, и она склоняет голову набок.

— Любитель Рождества?

— Да ладно. — Я жестом показываю на оленя с ярко-красным носом, пришитым к шерсти. — Это классика.

— Классически безвкусно.

— Ладно, ненавистница Рождества.

— Я сейчас ненавистница всего. — Она стонет и вытягивает ноги. Я поднимаюсь на ноги и беру тонометр для измерения давления. — Ты, наверное, думаешь, что я не настолько быстра, чтобы так себя вести. Я же не установила мировой рекорд.

— Я вовсе так не думаю. — Я обматываю липучку вокруг руки и кладу стетоскоп на изгиб ее локтя. Быстрое прослушивание говорит мне, что все в порядке и она здорова. Слава богу. — Это твой первый забег?

— Да. Я записалась после того, как мой дерьмовый бывший парень сказал мне, что я никогда не смогу бегать. Он был звездой легкой атлетики в колледже, и я очень хотела доказать, что он ошибался. Думаю, мне это удалось. Хотя я могла бы обойтись и без драматизма.

Я нахмурился.

Бывший парень?

В прошлом я знал Джереми как плейбоя. Он пробирался к девушкам после комендантского часа и никогда не казался заинтересованным в отношениях, но мне казалось, что ему нравилась Марго. В последний раз, когда мы говорили о его личной жизни, он сказал, что у них с ней все хорошо.

Это было пару месяцев назад, и, похоже, все изменилось.

Мне чертовски не нравится, что он сказал ей что-то подобное, даже если это могла быть шутка. Не знаю, где, черт возьми, он научился такому дерьму, но не у меня.

Я тренируюсь вместе с самыми быстрыми женщинами в Чикаго в своем беговом клубе, и они могут посрамить меня. Говорить кому-то, что он никогда не сможет закончить забег, — это так незрело. Я ему, блять, в ухо дам, когда увижу его в следующий раз.

Марго молодец, что не стала терпеть его поведения.

— Ты доказала, что он ошибался. — Я беру клипборд и записываю ее показатели. — И ты очень хорошо справилась. Закончить забег — это достижение, и твое время было впечатляющим.

Она поднимает подбородок и смотрит на меня. Ее зеленые глаза блуждают по моему телу, и она хмыкает.

— Ты ведь занимаешься спортом, не так ли?

— Я и сам пробегаю несколько миль.

— Это какой-то культ?

— Вроде того.

— Почему ты не бегал сегодня?

— Кто-то должен был быть на финише в несносном свитере, чтобы подхватить тебя, когда ты упадешь.

— Ладно. Полегче, приятель. Это не начало какой-то любовной истории.

На кратчайшие секунды ее внимание переключается на мои губы, и теперь я думаю, как бы она выглядела с моим членом во рту. Как глубоко она сможет взять меня в горло и не будет ли у нее рвотных позывов. Я давно ни с кем не был, но пять минут с этой женщиной, и я уже близок к тому, чтобы спросить ее, не хочет ли она вернуться ко мне.

Бывшая девушка моего сына.

Я отправляюсь прямиком в ад.

— Ты, наверное, со всеми так поступаешь, да?

Ее слова выводят меня из задумчивости, и я смеюсь.

— Я впервые в роли героя. Ты будешь со мной помягче?

Марго хихикает, и это говорит о том, что она идет на поправку. Я протягиваю ей гаторейд, и она неохотно улыбается.

— Спасибо. И спасибо, что спас меня. У меня нет привычки перегибать палку, но я устала.

— Вот что случается, когда ты заставляешь себя.

— Какое у тебя время на полумарафоне? Наверняка лучше, чем два часа и двадцать две минуты.

— Это время — больше, чем может сказать большинство людей. — Я скрещиваю руки на груди. — И я скажу тебе только в том случае, если ты перестанешь заниматься самобичеванием. Ты сделала это чертово дело. Гордись этим, Марго Эндрюс.

Марго смотрит на меня, и в ее глазах застывает удивление. Она делает глубокий вдох и крепко сжимает бутылку.

— Я горжусь, — тихо говорит она, и я улыбаюсь. — Я сегодня хорошо поработала.

— Вот именно, и ты сегодня молодец. Мой рекорд в полумарафоне — час и три минуты. Я лучше справляюсь с более длинными дистанциями.

— Час?

— Нельзя забывать о трех минутах. Эти 180 секунд очень важны.

— Ты меня обманываешь.

— Нет.

— Как это вообще возможно?

— Мировой рекорд в полумарафоне для мужчин — пятьдесят семь минут. Некоторые люди считают мое время медленным.

— Кто? Гепарды?

Я снова смеюсь.

— Вот именно. Хватит обо мне. Как ты себя чувствуешь теперь, когда у тебя появилось время на восстановление?