Это можно бы счесть играми воображения, если бы не одно но. Я видела то, что находилось за пределами картины. Изящный и явно женский будуар, мужскую фигуру с расстегнутой рубашкой… Очертания художника были неясны, лица я разглядеть не могла. Но догадаться, чем совсем недавно он занимался с ведьмой, было несложно.

Из странного видения я вынырнула, судорожно хватая ртом воздух. Не сразу осознала, что Энтони меня поддерживает и о чем-то встревожено спрашивает. Наконец точно сквозь вату ко мне пробился его голос:

– Злата! Что с тобой? Все в порядке?

– В полном, – каким-то хриплым, даже каркающим голосом ответила я. – Просто… Голова закружилась.

Говорить о своем странном видении, я просто не решилась. И так все глупо выглядит. Прикоснулась одна ведьма к картине и перенеслась в прошлое. Предсказания мне никогда особо не давались, и я это точно знала. Да и вообще… Странно это все. Очень.

– Злата…

Голос ректора раздался как-то подозрительно близко, и я вдруг сообразила, что демон придерживается меня за талию. Чтобы не свалилась. Подняла на него глаза и на мгновение утонула в раскаленном взгляде. Кто сказал, что серебро не может быть огненным? Но тут же себя одернула: это всего лишь впечатления после моего странного видения. Вот и все. Ну и влияние собственного фамильяра.

– Вы ведь с самого начала знали об этом сходстве, – я не спрашивала. Утверждала. Он знал. Еще в тот момент, что говорил о блондинках в собственном кабинете, знал. Более того, он, кажется, ставил эксперимент – приду ли я сама к этому портрету или нет. Точнее даже не так. Связана я с ним или нет. И, судя по тому, что я почуяла, пришла, услышала, провалилась в ту реальность, я была связана. Но как?

– Может, это случайное совпадение? – выгнул бровь Энтони в ответ на мое обвинение. Скорее паясничал, чем пытался меня запутать. И я резко оборвала этот фарс:

– Не лгите!

Вверх взлетела и вторая бровь. Ну да, с ректорами, а тем более высшими демонами так обращаться точно не положено. Но, сдается мне, мы уже перешагнули грань отношений «учитель-ученица». Или «ректор-адептка». Кому как предпочтительнее.

– Вы хотели узнать, притянет меня этот портрет. И не исключено, что, не будь мы с девчонками настолько любопытны, нам бы устроили экскурсию в музей. Так?

– Знаете, Злата, кажется, я очень сильно ошибся в оценке ваших умственных способностей вчера в кабинете, – хмыкнул Энтони. – Вы довольно проницательны. Да, я знал об этом сходстве, когда решил проверить, призовет ли вас этот портрет. Вспомнил, правда, далеко не сразу. Сначала вы просто показались мне знакомой. А потом…

Он многозначительно промолчал, а я вдруг отчего-то неожиданно четко осознала, что его руки все еще продолжают покоиться на моей талии, да и находились мы друг к другу достаточно близко. Я неловко и уж совсем не незаметно высвободилась из этих объятий и поблагодарила:

– Спасибо за честность.

Он мог ведь и солгать. Мог. Вот только почему-то не стал этого делать.

Мой взгляд снова вернулся к ведьме на портрете. Вот только касаться его повторно я уже не решилась. Замерла в расстоянии нескольких сантиметрах от полотна и тихо спросила:

– Кто она?Спасибо всем, кто решил остаться с историей! Посылаю вам лучи любви!)

Кажется, сама тишина замерла в ожидании ответа. Или это мне так казалось? Сердце билось так быстро и отчаянно, точно от этого зависела моя жизнь. Очень сложно избавиться от этого странного ощущения. Но и понять его причины пока не удавалось.

– Ее звали Аделина Линтар, – как-то спокойно и деланно буднично ответил Энтони. – Демон, который писал данный портрет, называл ее «моя Адель».

Его голос прозвучал слишком ровно. Чересчур. Так можно говорить только о чем-то таком, что лично его касалось. Может ли Энтони быть тем самым мужчиной, которого я видела? Тем художником?

– Демон, который писал данный портрет? – переспросила я, глядя на него в упор. – А кем был этот демон?

Энтони на мгновение моргнул, а потом вдруг рассмеялся. Тень, мелькнувшая на его лице, промелькнула и исчезла:

– Ты подумала, что это я? Признайся, Злата!

Я только отвела взгляд, чувствуя себя глупо. Похоже, это и стало лучшим ответом на его вопрос. И ректор с какой-то горечью проговорил:

– Нет, Злата, это был не я. Это был мой предок, который когда-то руководил этой Академией. Очень давно.

– И что с ним стало? И с этой ведьмой? Она же была ведьмой, да? – завалила ректора вопросами я. При этом у меня создавалось очень странное ощущение. Будто я имею на это право. Да и сам господин Бертран вовсе не пытался меня одернуть. Точно это самое право он признавал.

– Да, Злата, она была ведьмой. Ведьмой из твоего мира. Первый набор, который пришел к нам по обмену, – пояснил Энтони, а я едва удержалась от вопроса: «Так это она пропала?». Действительно, это была первая мысль, которая приходила в голову в данных обстоятельствах. Но показывать свою осведомленность я сочла излишним. Плюс понимала еще один момент: ректор скажет мне не больше, чем он сам готов сказать. К сожалению, этот противник во много раз хитрее и мудрее меня и переиграть его у меня не выйдет. Пока что.