Его рот был горячим бархатом, мягкой, настойчивой лаской, которая выстилала стены моей души. Я замерла, стараясь не упасть в обморок. Мне казалось, что я почти теряю сознание, настолько сильным оказалось потрясение. Наверное, я вся светилась от вспыхивающих во мне звезд, по венам неслась бурлящая кровь. Меня наполнил его аромат. Что происходит?!

Я почувствовала, как его пальцы нырнули в мои волосы. И когда он снова прижал свои жаркие губы к моим, я окончательно потеряла рассудок.

Мейсон целовал меня, и я задыхалась. Казалось, я готова растечься у его ног лужицей меда.

Что он со мной сделал?! Я умираю.

Его горячее дыхание ласкало мою кожу, распаляло губы, оно было сладким ядом. От влажных звуков нашего поцелуя кружилась голова, в животе горело.

Я протянула руку и коснулась его. Я никогда никого не целовала, даже не знала, как это делать, но старалась отвечать, как велели мне чувства. Неуверенно и дрожа, я нежно отзывалась губами на движения его губ и не боялась от них оторваться, чтобы набрать в легкие воздуха и снова к ним вернуться. Сердце колотилось, руки дрожали, кружилась голова.

Мои пальцы неуверенно скользнули по его плечам. Я сжала кулаки, почувствовав его напряженные мышцы под ладонями.

Его плечи были теплыми, упругими и в то же время мягкими.

Голова закружилась от восторга, от возможности прикоснуться к нему. Я запустила руки в его волосы и прижалась к нему. Мейсон порывисто дышал мне в губы. Мой порыв опьянил нас обоих. Он сильнее стиснул мои волосы, и его горячий язык встретился с моим, и я снова подумала, что умираю.

Колени подогнулись, и я упала назад, прижавшись лопатками к полу. Мейсон теперь был надо мной, его мускулистая грудь прижималась ко мне, его сердце билось напротив моего – более идеального расположения не представить.

Мне хотелось, чтобы Мейсон понял, как много он для меня значит. Я дрожала и горела от его прикосновений. Мне хотелось сказать, что я люблю его и не знаю, в какой момент он проник в мою душу и там остался.

Я влюбилась в него так, как падает снег – тихо, нежно, беззвучно. Незаметно для самой себя. А когда я это поняла, с сердцем уже ничего нельзя было поделать.

Мне хотелось, чтобы он почувствовал, как каждая клеточка моего тела кричит: «Целуй меня еще и еще! Прижимай меня к себе сильно-сильно и никогда не отпускай…»

– Айви!

В коридоре звук шагов. Голос Джона. Мои глаза расширились.

Недолго думая, я впилась пальцами в плечи Мейсона, резко оттолкнула его и, вскакивая с пола, услышала его разочарованный стон.

Когда Джон появился на пороге комнаты, он обнаружил, что его сын сидит в изножье кровати и нервно ерошит волосы.

Я стояла в дальнем углу, повернувшись лицом к стене.

– Айви, приехали агенты… – начал Джон, потом посмотрел на нас и спросил: – Все в порядке?

Я невольно ссутулилась.

– Да, – сказала, точнее, прохрипела я и, покашляв, добавила: – Я сейчас спущусь…

Джон постоял в нерешительности и кивнул.

– Тогда я их пока впущу. Буду ждать тебя.

Несколько озадаченный, он вышел из комнаты, в которой повисла тишина.

Я стряхнула с одежды несуществующую пыль и направилась к двери, опустив голову. Я не хотела делать вид, будто ничего не произошло, но от смущения вела себя глупо. Мне вдруг стало стыдно за то, как жадно я вцепилась в него. Он заметил?

– Подожди.

Его рука обвилась вокруг моего запястья, удерживая меня, я остановилась.

– Завтра у меня поединок.

Сердце бешено заколотилось. Боксерский поединок?

– Отец ни одного не пропускает…

– Ты сможешь его провести? – спросила я удивленным шепотом.

После того, что сегодня произошло? После того, через что ему пришлось пройти…

Я медленно повернулась, посмотрела на его рассеченную бровь и синяк на скуле, но взгляд Мейсона не дрогнул.

– Для меня это важно.

Я смотрела на него с любовью, по телу бежали мурашки.

– Я подумал, может, и ты захочешь… – Он провел большим пальцем по моему запястью. – Захочешь прийти посмотреть?

Я была уверена, что он чувствует учащенный пульс под моей тонкой кожей. Мейсон приглашал меня. Приглашал принять участие в его жизни.

Я смотрела на него с колотящимся сердцем. Конечно, захочу. Да, да, да, тысячу раз да!

– Хорошо, – смогла только пробормотать я, не понимая, на каком сейчас свете.