Фраза – оставленный след. А папа учил меня распознавать следы животных на тропах, и след привел меня к цели.

Вот почему код никто так и не нашел. Вот почему они считали, что папа его уничтожил. Он спрятал «Тартар» в Канаде, в месте, которое могла найти только я. Он доверил это мне, оставив маленькие подсказки, понимая, что если кто-то и сможет их расшифровать, то только я.

Только я.

Меня охватило мощное радостное чувство, на душе стало очень тепло. И когда я увидела надпись, выгравированную на внутренней стороне крышки, которую никто, кроме меня, не мог прочитать, я почувствовала, что сломанная шестеренка в моем сердце снова заработала.

Мне больше не нужно его искать и стремиться ощутить его присутствие, чтобы быть к нему ближе.

Он сам мне все сказал. Как будто он был здесь и прочитал мне шепотом написанное на металле: «С тобой навсегда».

Мои глаза горели от слез, и сердце утонуло в слезах вместе с этими словами.

Значит, то, что он мне сказал, правда. Ключ к каждой фразе меняет все. Он скрыл в тех числах на фотографии два значения. Противоположные, но дополняющие друг друга.

«Держись, Айви, я всегда с тобой».

Я прижала цилиндр к груди. Воспоминания о папе успокоили меня, обласкали, а затем исчезли во мне.

И, услышав, как падает снег, мне захотелось сказать ему, что я наконец кое-что поняла.

Это луне нужно солнце, без него она не сможет сиять. И именно любовь, которую мы отдаем другим, делает нас теми, кто мы есть.

Тогда я хотела бы сиять любовью, которая длится вечно, которая победит время и выйдет за пределы созвездий, ведь есть волшебство, которое не только сияет в небе, а остается рядом с нами, учит нас жить на этой земле и освещает наш путь.

Оно берет нас за руку и никогда не умирает в наших сердцах.

Через несколько минут «Тартар» закрылся под давлением моих пальцев. Холод пронзал насквозь. Кончики пальцев горели и пульсировали, и я вернулась в реальность.

Мейсон!

Я закинула ружье за спину и побежала обратно, желая поскорее присоединиться к нему. Мне хотелось поговорить с ним, обнять его, рассказать о своей находке. Это правда: папа оставил код мне.

Теперь я больше не чувствовала себя прикованной к прошлому, хотя навсегда сохраню его в себе.

Я была готова сказать Мейсону «да» и начать все сначала. В его карих глазах я видела будущее.

Наконец я добралась до дома. Я отдышалась, привалившись к дереву, добралась до задней двери и вошла в гостиную.

Она была пуста.

– Мейсон? – позвала я.

В доме стояла тишина. Я обошла комнаты, надеясь найти его, но они тоже оказались пусты. Мой тревожный взгляд упал на входную дверь. Его рюкзака нигде не было.

Острая боль между ребер пронзила меня, как кинжал. Я представила, как он вернулся и не нашел меня. Представила, как он искал меня, ждал, смотрел разочарованно. И подумал, что, возможно, моим ответом был снова побег.

– Нет, – прошептала я, тоска наполнила меня.

Я оставила цилиндр на столе, бросилась за дверь и побежала по грунтовой дороге. Поскользнулась. Снег ослепил меня, мороз обжигал легкие.

Сердце билось в горле, когда я выбежала на шоссе. Было ужасно холодно, но я стиснула зубы и увидела его.

Он ушел уже очень далеко, его фигура казалась едва заметным пятнышком на фоне дорожного полотна.

– Мейсон! – прокричала я что было сил, и крик эхом разнесся по белому снегу, кажется, унося с собой мою душу.

– Мейсон! – попробовала я еще раз, надеясь, что он меня услышит.

Я кричала до боли в горле, но это бесполезно.

Тогда я побежала обратно так быстро, как только могла, и села в пикап. Я повернула ключ зажигания, но аккумулятор опять капризничал.

– Ну давай! – просила я машину.

Шел слишком сильный снег, чтобы пытаться подзарядить батарею.

Я вышла, захлопнула дверцу и снова пошла по своим следам. Я сжимала ружье в онемевших пальцах, расстроенная и замерзшая.

Я уже не смогу его догнать. Как ни смешно, но я всегда таким его и видела – повернувшимся ко мне спиной и уходящим прочь.

«Посмотри на меня, – молила каждая клеточка моего тела. – Посмотри на меня, пожалуйста, хотя бы в этот раз посмотри на меня, потому что я поняла кое-что важное».

Дом – это не конкретное место, он не в Калифорнии и не в Канаде. Дом был в отражении его глаз, в аромате его кожи, во впадинке между ключицами и в промежутках между пальцами. В его улыбке, недостатках и неизлечимой гордости.