Я подошла ближе. Сердце колотилось уже где-то в животе, дыхание прерывалось. Его мягкие соблазнительные губы были приоткрыты. Я приблизила к ним свои губы, моя душа напряглась, мое неровное дыхание смешалось с его, медленным и глубоким…

Я вздрогнула и отскочила назад, испугавшись самой себя. Мейсон сдвинул брови.

Я юркнула в дом до того, как он проснулся, и, струсив, убежала в свою комнату.

А если он открыл глаза? А если он увидел меня?

– Дура! – отругала я себя, прижимая ладони к векам.

Какой жалкой я была. Почему я не могу держаться подальше от этого парня? Почему я думаю одно, а делаю другое? Это мне несвойственно. Я знала, как ожесточить свое сердце, я умела им управлять. Меня не так просто свести с ума. И все же я не могла отгородиться от него.

Папа учил меня защищаться от зла и от боли. Однако ни он, ни кто-то другой не объяснили, как защититься от любви.

В тот вечер я не спустилась к ужину. Сидела у себя и доделывала домашнее задание, пытаясь не представлять каждую минуту лицо Мейсона.

Около полуночи в животе заурчало так, что пришлось отложить ручку. Я решила пойти на кухню и что-нибудь съесть. Наверняка добрый Джон оставил мне кусочек мяса или рыбы.

На кухне горел свет, там слышались голоса Джона и Мейсона, и я засомневалась, стоит ли идти туда. А когда я все-таки подошла к двери, то сразу об этом пожалела.

Джон с Мейсоном сидели за неубранным столом, на уже пустых тарелках лежали столовые приборы. Меня удивило, что они до сих пор не ушли с кухни, ведь время уже позднее.

Они сидели рядом друг с другом, чуть подвинув стулья. Мейсон что-то рассказывал, а Джон, развалившись на стуле, смеялся, заливисто смеялся, запрокинув голову, его сверкающие глаза отражали свет люстры. Они меня даже не заметили.

Непонятно почему, но их душевная близость меня задела. Я внезапно почувствовала себя совершенно чужой, как будто до этого момента я не знала о существовании маленькой вселенной, вмещающей только Мейсона и Джона.

Они всегда были такими. Такова их жизнь: теплота, чуткость, взаимопонимание, тесная связь друг с другом. Они были семьей, как мы с папой.

И до сих пор я как будто этого не замечала. Или, может, не хотела замечать из-за того, что чувствовала себя одинокой, из-за того, что цеплялась за Джона, как будто он был только моим. Внезапно все обрело смысл, мне стало понятно, почему Мейсон не хотел опаздывать на обед с Джоном и всегда смотрел отцу в глаза, никогда ему не грубил, улыбался ему, а Джон знал всех его друзей. Мейсон не нападал на меня в присутствии отца, возможно, чтобы не огорчать его.

Когда они меня заметили, я ощутила, как их гармония рушится, подобно прекрасной мелодии, прерванной диссонирующей нотой, – мной.

Увидев меня, Джон сразу перестал смеяться. Когда и Мейсон перевел на меня взгляд, я невольно отступила назад.

– О, Айви, я оставил для тебя ужин в теплой духовке.

Я посмотрела на улыбку крестного и сразу ощутила ком в горле. Я никогда не чувствовала себя так неуместно, как сейчас. Никогда!

– Я… – промямлила я, не глядя на них. Сжала пальцы и заставила себя сглотнуть ком. – Я… я пойду погуляю.

К изумлению Джона, я действительно повернулась, чтобы уйти. Мейсон ограничился тем, что просто посмотрел на меня, но я сделала все, что могла, чтобы не встретиться с ним взглядом.

– Как? – спросил Джон, поднимаясь со стула. – Куда? В это время?

– Да, – ответила я, не оборачиваясь, и в тишине услышала скрип разваливающего на кусочки напряженного момента нашей семейной жизни.

Я прошла через гостиную и, увидев на диване свою кепку, схватила ее и крепко сжала.

– Айви, не забудь, ужин для тебя в духовке! – сказал Джон, идя за мной, и мне стало так плохо, что я поджала губы.

Не ходи за мной. Пожалуйста…

Мне просто хотелось больше никогда им не мешать, не путаться у них под ногами.

– Я потом поем.

Я схватилась за ручку входной двери, но Джон меня удержал.

– Куда ты собралась одна? Уже поздно. На улице темно. Я не хочу…

– Мне просто нужно немного прогуляться, – пробормотала я, но правда была в том, что мне хотелось сойти с дороги, сбежать, не звучать диссонансом. – Я скоро вернусь. Просто пройдусь по нашей улице. Обещаю!

Джон с беспокойством посмотрел на меня, пытаясь понять, прочитать в моих глазах причину такого поведения. Но я ему не позволила. Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, я повернулась и вышла на террасу. Прошла по подъездной дорожке, через калитку вышла на улицу, освещенную фонарями и бликами лунного неба.