Я открыла глаза. Вдалеке ревел океан. Не знаю, зачем пришла сюда, под тень этих деревьев. Я наблюдала за водной гладью пустым взглядом, теряясь в далеких воспоминаниях. Я снова думала о папе. Его лицо и добрые глаза – в моих снах они были со мной.

Иногда, когда я прикасалась к нему, тепло его рук казалось настолько реальным, что от волнения я начинала задыхаться и просыпалась. И тогда сердце разрывалось от боли. Я истекала кровью в ночной тишине, одна, металась в постели, пытаясь заглушить невыносимую тоску, которая не оставляла меня и при свете дня, и молилась, чтобы Джон меня не услышал.

– Ты был прав, – пробормотала я, глядя на океан, – он намного больше наших гор…

Я представила, как слышу папин смех. Он всегда смеялся, когда я признавала, что была в чем-то не права. Папа никогда не давал очевидных ответов на мои вопросы. Учил меня размышлять, задаваться вопросами, доброжелательно и спокойно помогал познавать окружающий мир.

– Я скучаю по тебе, – прошептала я, и голос надломился.

Я ненавидела, когда подобное творилось со мной, ведь это только подтверждало реальность произошедшего: его больше нет и никогда не будет, мои воспоминания – единственное, что у меня осталось.

Моя семья была неполной, но настоящей. Чтобы чувствовать это, мне хватало одного родного человека – его теплого взгляда, нежности и доброго сердца или истории, рассказанной вечером, улыбки, совета, ласки. Папа был тем, кто научил меня ходить не только по хвойному лесу, но и по лесу жизни.

Семья – это тот человек, кто отдает тебе свое сердце, чтобы наполнилось любовью твое сердце, а я потеряла его навсегда.

– О! – воскликнула Мириам, когда я вернулась домой. – Добро пожаловать!

Я ответила кивком. Заметив, что я в унылом настроение, она помогла мне снять рюкзак.

Мне казалось, что я ей очень нравлюсь. Я часто замечала, как она разглядывает меня, и, когда я садилась рисовать на террасе, она всегда одаривала меня доброжелательными взглядами.

– Мейсон уже за столом, – сообщила она мне. – Джон оставил и для тебя обед. Разогрей, если остыл.

– Спасибо, – пробормотала я, и она мне улыбнулась.

Я вошла на кухню, чувствуя, что проголодалась, возможно, поэтому мой взгляд сразу упал на курицу, а не на Мейсона.

Настроение у меня было ужасное, но сердце радостно екнуло, когда я его увидела. Присутствие Мейсона всегда вызывало во мне робость, но в то же время приятно волновало. Я медленно подошла к столу, выдвинула стул и села напротив. Мейсон держал кусочек белого мяса, челюсть медленно двигалась, а глаза были устремлены на меня. Когда он облизнул нижнюю губу, у меня перехватило дыхание.

Я схватила с блюда золотистое бедрышко и начала есть, опустив лицо. Я была уверена, что он смотрит на меня. Мне вдруг пришло в голову, что мы впервые сидим за столом вдвоем, без Джона. На сердце вдруг потеплело. Возможно ли, что, несмотря на наши столкновения, что-то изменилось?

– Мейсон! – позвала Мириам несколько напряженным голосом.

Она приблизилась с обеспокоенным лицом, ее пушистые черные волосы рассыпались по плечам.

– Мейсон, к нам кто-то пришел.

– Кто-то?

– Двое мужчин, – сказала она, – двое мужчин… в черных костюмах.

Мейсон нахмурился и вытер рот салфеткой.

– Отца нет дома. Пусть зайдут вечером.

– Они не к мистеру Крейну, – сказала Мириам и перевела взгляд на меня. – Они хотят увидеть Айви.

Наступила тишина.

Мейсон повернулся и посмотрел на меня. Я уткнулась в тарелку, дожевывая кусок курицы.

– Что им нужно? – спросила я, вставая.

– Не знаю, мисс. Они не сказали.

Я вытерла руки салфеткой и вышла из кухни. Добралась до прихожей, где сразу встретилась с парой обращенных на меня взглядов.

Лица у обоих мужчин были серьезными, но это не первое, что я заметила. Прежде всего меня поразили темные костюмы и безупречные галстуки, которые они выставляли напоказ, как визитную карточку. У одного из них были седые волосы, его руки лежали одна на другой в напряженном сдержанном жесте.

– Доброе утро, мисс Нолтон!

Отстраненные, холодные, профессиональные… Даже голос мне показался точно таким же, как тогда. Меня охватило чувство дежавю, и я ощетинилась.

– Простите за вторжение. Мы можем войти?

– Кто вы? – спросила Мириам, стоя позади меня.

Один из них вытащил из кармана пиджака служебное удостоверение и протянул мне.

– Федеральный агент Кларк, мисс Нолтон. Нам нужно с вами поговорить.

Я подняла на него глаза, игнорируя удостоверение. Он не улыбался. Я знала, зачем они пришли. Я слишком хорошо это знала. Свербящее чувство поднималось в сердце, и я боролась с ним каждой клеточкой своего тела, чтобы оно не овладело мной и не унесло в прошлое.