Он не выглядит удивленным, даже морщинки разглаживаются на его лице.

— Мне кажется, в глубине души, я знал, что однажды ты выберешь его.

— Я не выбирала никого, Вов. Это… понимаешь… это происходит само собой и кажется таким правильным, самым нужным. Прости меня, Вов.

— Уходи, Тами, — говорит неожиданно.

Снимает с себя мои руки и отталкивает их.

— Прости меня, — говорю тихо в последний раз и ухожу из квартиры.

Аккуратно закрываю за собой дверь и прячу лицо в ладонях. Беззвучно плачу.

Может, чувств и не было никогда. Но это не значит, что мне или Володе не больно.

Герман

Восемь лет назад

Сижу в автомобиле и слежу за Тамилой. Вернее, не только за ней, но и за ее избранником.

Я не знаю, зачем делаю это. Мы развелись несколько лет назад, однако я продолжаю совать свой нос в ее личную жизнь, хотя не имею на это никакого права.

Мне Эми рассказала, где будет ее мама. И вот я тут. Сижу в тачке и через панорамное стекло ресторана наблюдаю, как она мило общается с каким-то сосунком.

Промозглый осенний дождь хлещет в окна, но я напрягаю зрение. Еще бы по губам научиться читать… ага, и можно в дурку смело.

И вроде умом понимаю, что глупостями занимаюсь. Тамила взрослая женщина, которая имеет право встречаться с кем угодно, а моя душа бьется в припадке и воет, требует, чтобы я подошел и забрал эту женщину с собой.

Вижу, как Тамила поднимается, встает со своего места и отлучается от столика. Вероятно, направилась в уборную.

Отворачиваюсь, кладу руки на руль и смотрю на них.

Внезапно дверь со стороны пассажира раскрывается, и ко мне в машину садится Тамила.

— Долго ты будешь это делать? — спрашивает беззлобно, скорее устало.

С ее волос и плаща стекает вода, потому что дождь зарядил сильнее.

— Я не знаю, Тами, — отвечаю честно.

— Уезжай, Титов.

— Не могу.

Она откидывает голову на подголовник и говорит тихо:

— Я думала, ты давно переступил наше прошлое, Герман.

— Не уверен, что когда-то смогу это сделать, — отвечаю честно.

— У тебя после развода была куча женщин.

— И ни одну из них я не запомнил…

Потому что в голове, в карте памяти, отвечающей за любовные привязанности, больше нет места. Оно прочно занято Тамилой.

— Отпусти меня, Герман. Видишь, я пытаюсь жить дальше. Но ты упорно преследуешь меня. Хватит. Уезжай. Живи своей новой, свободной жизнью, в которой так много легкости, поводов для радости и веселья. Ты же так этого хотел. А меня оставь в покое.

Тамила произносит все безапелляционно и решительно. А после встает и уходит, громко хлопнув дверью и оставляя меня наедине со своими мыслями. Я понимаю самое важное: я никогда не хотел свободы. По крайней мере, не от Тамилы или Эмилии. Они часть меня.

Но, в отличие от меня, Тамиле я не нужен для счастья. Именно поэтому я делаю то, что она хотела: завожу машину и уезжаю, понимая, что отрываю от себя часть. Рана кровоточит, кровь перемешивается с промозглым дождем.

Она не переболит никогда. Утихнет — да, но останется где-то рядом, фантомной болью. Чтобы изо дня в день напоминать мне о том, что я не смог сохранить.

Я помню, где живет Владимир. Этаж и номер квартиры.

Может, я и параноик, но мне важно знать все явки и пароли.

Под подъездом бывшего Тамилы я сижу, как мне кажется, вечность. Поочередно буравлю взглядом то дверь в подъезд, то часы. В конечном итоге срываюсь. Не могу больше бездействовать. Не надо было ее отпускать.

Несусь, как чумной, перескакивая через ступеньки. В итоге посередине лестничного пролета замираю, потому что вижу Тамилу, которая сидит, привалившись к двери квартиры, и растирает по лицу слезы.

Падаю перед ней на колени:

— Тами, котенок, что случилось? Он поднял на тебя руку? Оскорбил? Я его сейчас придушу, — рычу и уже собираюсь ломиться в дверь, но она перехватывает меня.