— Не надо!

Поднимается на ноги, я поддерживаю ее. Она поднимает на меня заплаканные глаза.

— Не было ничего, Герман. Если кто-то только что обидел кого-то, то это была я. Володя не причинил мне боли. Просто попросил уйти.

Обнимаю ее, постепенно расслабляясь.

Владимир — адекватный мужик. Наверное, именно поэтому я отпустил Тамилу одну — знал, что он не обидит ее. Не той породы он. Спокойный, нормальный. Успокаиваю и ее, и себя.

— Поехали домой, Тамил, — целую ее в макушку и помогаю спуститься.

— Отвези меня в нашу с Эми квартиру.

Она садится на свое место, закрывается от меня, прячется, как улитка в раковину. Смотрит в окно, в мою сторону даже взгляда не бросает.

Я не трогаю ее, не тороплю.

Привожу домой, как она и просила. Иду за ней, захожу в квартиру.

— Прости, мне нужно сходить в ванную.

— Конечно, — киваю понимающе. — Беги.

Тами уходит, а я, чтобы не сойти с ума, лезу в холодильник. Я не ел с самого утра, поэтому голоден просто зверски.

Жарю стейки индейки, нарезаю салат.

Тамила выходит минут через двадцать. Красная, распаренная. Сразу подхожу к ней:

— Ты как?

Она тут же ластится ко мне, и я раскрываю объятия, чтобы ей было удобнее.

— Не знаю, Гер. Плохо. Володя был не готов…

— К этому невозможно быть готовым, — хмурюсь, вспоминая, что тринадцать лет назад она выставила меня за дверь точно так же.

Тогда меня тоже штормило. Бросало от берега к берегу. Найти пристанище было очень сложно, потому что постоянно хотелось прибиться к Тамиле, а она не подпускала к себе на пушечный выстрел.

— Владимир взрослый мужик. Он все поймет. Самое главное — это то, что ты не врала ему. Случилось как случилось. Ты честно и сразу призналась во всем.

Убеждаю Тами, что ее вины нет ни в чем.

— Да, наверное, ты прав, Гер, — поджимает губы.

— Пойдем ужинать, — тяну ее в сторону кухни.

Заставляю Тамилу поесть. Она вяло ковыряет еду, но все-таки съедает большую часть.

Я хозяйничаю дальше. Пока она сидит, поджав под себя ноги, убираю посуду в посудомойку, ставлю чайник, раскладываю чайные пакетики.

— Герман, а вдруг бы я отказалась от расставания с Володей? — спрашивает настороженно.

— Ты бы не смогла ему врать.

— Хорошо. А если бы сегодняшней ночью ничего бы не было… Если бы утром я вернулась к нему?

Внутри все аж сжимается от этих мыслей.

— Я бы ждал тебя дальше. Ты бы не смогла с ним быть долго. Рано или поздно ты бы поняла, что у вас с ним нет будущего.

— А у нас? У нас оно есть? — спрашивает сдавленно.

Резко оборачиваюсь и подхожу к Тамиле. Глажу ее по щеке, и она прикрывает глаза от удовольствия.

— Ты шутишь, Тами?! У нас впереди столько всего! Будущее в наших руках.

Не знаю почему, но это неверие в наше будущее расстраивает. Поднимаюсь, беру чайник и на автомате заливаю чайные пакетики кипятком.

Тамила подходит сзади и обнимает меня со спины, вжимается, будто боится упасть.

— Мне просто страшно, Герман. Мы уже проходили это. И вспомни, чем все закончилось.

Разворачиваюсь, обнимаю ее. Кладу голову ей на макушку:

— Мы были молоды. Не понимали, что нас ждет, и были не готовы к этой ответственности. Сейчас все иначе, Тами. Я мечтаю о семье с тобой. Об общем быте и планах на отпуск. Еще об одном ребенке. Мне тридцать пять, Тамила. Я никогда и ни с кем в жизни не хотел всего этого, как с тобой.

Тамила всхлипывает последний раз и поднимает глаза, смотрит мне в лицо:

— Я люблю тебя, Герман. И не переставала любить.

Тамила

Утром просыпаюсь по будильнику.

Хочется еще понежиться в объятиях Германа, но нужно встречать дочь — она должна приехать, чтобы переодеться в школу и взять учебники.

Титов ворочается и перехватывает мои руки, подминает под себя, не отпускает.

— М-м, Тами… полежи так еще, — обдает горячим дыханием шею и опускается ниже, зарывается в грудь.

Кое-как освобождаю руку и глажу взлохмаченного Германа по волосам. Он мягкий ото сна, заспанный и до чертиков уютный. Целую его в макушку, а он еще что-то говорит тихо.

— Мне нужно встретить Эми, — шепчу ему.

Титов расстроенно стонет, но перекатывается на бок и бормочет:

— Я еще пять минут полежу… — и засыпает.

У Германа проблемы с ранним пробуждением, он скорее сова. Смеюсь, глядя на бывшего мужа, а сама поднимаюсь, переодеваюсь в домашнюю одежду, иду в ванную, умываюсь.