— Боюсь, в католичестве я полный профан. Не вижу ничего смешного.

— Я так и думала. — Конча тихонько вздохнула.

— Но отчего сестра Урсула попросила вас прогулять колледж? Или есть что-то, чего я не понимаю?

— Я тоже не понимаю. Не знаю, что и подумать. И поэтому волнуюсь. Когда мы вернулись из церкви, я позвонила сестре Урсуле и пересказала все, что делала тетя Элен. Сестра Урсула особенно интересовалась, ходила ли тетя на исповедь и к причастию.

— И?..

— Только к причастию. Знаете, тетя Элен причащается каждый день. Вряд ли она успевает выйти из состояния благодати. Но, наверное, этого вы тоже не поймете.

— Боюсь, что нет.

Конча пристально посмотрела на Мэтта:

— Вы не любите католиков?

— Ничего против них не имею. — Он смутился. — Мы живем в свободной стране. Но моя мать была агностиком старой школы, знаете — Томас Пейн[14] и Роберт Ингерсолл[15]… “Освободите народ от поповской тирании”. Боюсь, я никогда не начну думать по-другому.

— А моя мама, — негромко сказала Конча, — верила в Бога, любила его и служила ему. У нее было плохое зрение, и она умерла.

Эта фраза показалась Мэтту странной. В последовавшей тишине он крутил ее в голове так и сяк, пытаясь понять. “У нее было плохое зрение, и она умерла”. Почему-то он вновь увидел кабинет, испуганную девушку и упавшую книгу, которая открылась на белене.

В стеклянных дверях возник Баньян.

— Мистер Грегори Рэндал хочет видеть вас, мисс.

— О господи. Скажите… скажите, что я лежу ниц и молюсь.

— Лежите ниц? Хорошо, мисс. Думаете, простой головной боли он не поверит?

— Да бросьте, — сказал Мэтт. — Повидайтесь с ним. Грег славный парень. По-моему, вы его изрядно помучили.

— Каким образом?

— Ну, сначала эта история с монастырем. Вы понятия не имеете, как он испугался. Чуть не поседел. А если еще и теперь прогоните…

— Ладно. Баньян, проводите мистера Рэндала сюда.

— Он выразил желание, мисс, увидеться с вами наедине.

Мэтт встал.

— Я буду в кабинете. Пора наконец заняться бумагами.

— Нет, — твердо сказала Конча — Вы останетесь здесь.

Грегори Рэндал явно удивился, увидев Мэтта. Он приветствовал приятеля вполне дружелюбно, но, несомненно, уже совершенно позабыл, как в субботу Мэтт пытался пробиться сквозь толщу его похмелья. Закончив с любезностями, Грегори повернулся к Конче и взял девушку за руку.

— Какой ужас, — пылко произнес он.

— Да, — согласилась Конча и замолчала.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Сначала я даже думал, что не посмею потревожить тебя в твоей скорби в такое время, но затем решил, что мое место рядом с тобой. Женщине нужно надежное плечо, на котором она может поплакать.

Он надеялся выразить шутливое сочувствие.

— Плечо я уже нашла. — Она высвободила руку и указала на Мэтта. — Потрогай. Оно промокло насквозь.

Грегори взглянул на приятеля почти с яростью:

— Конечно, я рад, что ты нашла того… кто способен тебя поддержать. Но, в конце концов, одно дело — какой-то посторонний, и совсем другое — жених!

— Боюсь, я этого не осознала.

— Какой ужас. — Грег вернулся к прежней теме. — Твой отец, дорогая, был замечательным человеком, великим человеком, если можно так выразиться. Уйдя, он оставил брешь, которую нелегко заполнить. Немногие знали Вулфа Харригана, но мы-то понимаем, что означает его уход. А главное, каково теперь вам — родным и близким…

— Пожалуйста…

— Он служил вам опорой и защитой, — продолжал Грегори. — И теперь вы открыты всем ветрам и злобе мира

Конча ядовито улыбнулась.

— Я могу все-таки уйти в монастырь.

— Господи! Эта бредовая затея тебя еще привлекает? Даже теперь, когда…

— Нет. Нет. С пятницы слишком много всего случилось. Правда, Мэтт?

— Можно и так сказать, — сухо отозвался тот.

Грегори подозрительно взглянул на него.

— То есть ты отказалась от безумной идеи посвятить себя Богу?

— Нет. Просто сестра Урсула объяснила, что есть разные способы.

— Сестра Урсула? А я думал, что она…

— Пожалуйста, не надо об этом. Я не уйду в монастырь. Точка. Итак… Зачем ты вообще приехал?

Грегори был застигнут врасплох.

— Зачем? Ничего себе. А как же должен поступить мужчина, у которого невеста в беде? Что я мог сделать, кроме как…

— Примчаться ко мне? — подхватила Конча.

— Примчаться к тебе, — со всей серьезностью повторил Грег. — Вот именно. Мое место рядом с тобой, дорогая, отныне и навсегда.