— Не знаю, дядя Джо. Есть и менее приятные темы. Джозеф нахмурился, но уточнять, какие именно, не стал.

— Ты останешься на ужин, мой мальчик? Элен, я уверен, тебе очень обрадуется. Сегодня мы ужинаем в семейном кругу, но за нашим столом ты не лишний. В конце концов…

— У Грегори вечером назначена деловая встреча, — вмешалась Конча.

Грег недоуменно уставился на нее и собрался было возразить, но тут же передумал и посмотрел на часы.

— Да, точно. Спасибо, что напомнила. Боюсь, мне надо бежать, сэр. До свидания, Конча.

С Мэттом он не попрощался.

Джозеф посмотрел Грегу вслед, потирая плешь, похожую на тонзуру.

— С молодым человеком что-то неладно, — заявил он. — Ты уверена, что он зашел, только чтобы выразить соболезнования?

Дядя окинул Кончу лукаво-добродушным взглядом.

— Не только. — Девушка улыбнулась. — Он хотел нам рассказать про вечеринку в саду у миссис Аптон.

У Мэтта вдруг закралось подозрение, что Конча права.

Глава XI

Ужин был восхитителен, хоть и не насыщен событиями. Видимо, на кухарку, как и на Баньяна, происходившее вокруг совершенно не действовало. Впрочем, вся семья безупречно сохраняла внешнюю невозмутимость. Разговор за столом никоим образом не касался покойного, а состоял, как всегда, исключительно из ораторских блесток Джозефа, пошловатого цинизма Артура, тихих набожных комментариев Элен и отдельных резких реплик непредсказуемой Кончи.

После ужина Р. Джозеф добродушно похлопал Мэтта по плечу:

— Вы, несомненно, не обидитесь, молодой человек. Небольшой семейный совет. Мы скоро закончим.

Мэтт кивнул в знак понимания и ушел. Ему хотелось присутствовать на семейном собрании. Оно сулило много интересного, особенно если, как он предполагал, Джозеф собирался обнародовать завещание. Но он смирился с тем, что придется провести время в другом месте, и отправился на поиски компании.

Мэтт обрел ее на кухне, где констебль Рафферти наслаждался обильным холодным ужином в сопровождении большого стакана темного немецкого пива. Он явно был в дружелюбном расположении духа.

— Вечер добрый, сынок, — радушно сказал он. — Вы ведь возились тут с лейтенантом вчера вечером, если не ошибаюсь?

— Да, — ответил Мэтт. — Но сейчас я никому не нужен. Можно мне посидеть тут с вами или лучше я пойду в сад и наемся червяков?

— Дженет! — позвал Рафферти кухарку. — Еще бутылочку темного для джентльмена! Здесь отлично кормят, — с видом знатока произнес он. — Моя сестра служит в Беверли-Хиллз. Вы удивитесь, если узнаете, какими прижимистыми бывают богачи, когда дело касается еды.

Дженет, пухлая миловидная женщина с совершенно седыми волосами, но моложавым лицом, поставила на стол пиво и с нескрываемым любопытством воззрилась на Мэтта.

— Вы ведь вместе с мистером Джозефом видели того человека?

— Да, — признал Мэтт. — По крайней мере, мы видели нечто.

— Конечно, вы видели его! Он сущий дьявол, и не важно, сколько людей поклянутся, что он в это время был в другом месте. Надо быть дьяволом, чтобы убить мистера Харригана…

— Насколько я понимаю, — осторожно поинтересовался Мэтт, — вы не заметили в тот день поблизости никого незнакомого?

— Да уж стала бы я глазеть по сторонам, когда готовила воскресный ужин, к которому так никто и не притронулся! И вдобавок на кухню пришла моя милочка и пристала, чтоб я поучила ее готовить.

— Мисс Харриган была здесь, когда вы услышали, как мы стучим в дверь?

— Была, была. “Что там такое?” — спросила она. “Похоже, мистер Артур снова сыграл какую-то глупую шутку”, — сказала я. Ох, не знали мы…

— Ваша правда, Дженет, — заметил Рафферти, выступая в роли греческого хора.

— А… — Мэтт и сам не знал, что ищет, но его подхлестывало какое-то внутреннее любопытство. — Мисс Харриган говорила с вами только о готовке?

Дженет наморщила лоб.

— Странно, что вы спрашиваете. Говорила и о другом, и я еще задумалась, с чего бы вдруг. Как будто она почуяла смерть в воздухе…

— И о чем же говорила мисс Харриган?

— О своей матери. Все расспрашивала меня. Правда, я мало что могла сказать.

— То есть? О смерти матери?

— Да. Мисс Конча тогда была в монастырской школе. Она, бедняжка, так и не узнала, во что превратилась ее мать в последние несколько недель. Почти ослепла и страшно переживала. Миссис Харриган, она была такая гордая, как все испанки. Она просто не представляла, каково это — не видеть мир, не ходить куда вздумается. Она очень страдала.

— Как умерла миссис Харриган?

— В точности не знаю. Наверное, сердце отказало. Она скончалась в среду, как раз в мой выходной. Я ушла утром, она была совсем здорова. Грустненькая и в плохом настроении, но в остальном в порядке, если не считать глаз. А когда я вернулась вечером, она уже умерла, бедняжка. Хотя бы перестала страдать. Она бы не пережила, если б стала слепой и беспомощной. Бог, по милосердию своему, забрал ее.

— Ваша правда, — подпел Рафферти. — Дженет, а можно еще пивка?