— Придержите-ка язык, мистер Харриган. Три дня — не целая вечность. Найти разгадку за двадцать четыре часа — конечно, идеальный вариант, но так получается не всегда. Мы обнаружили некоторые зацепки, и заверяю вас…

— Черт возьми, лейтенант, вы говорите, как газетный репортер! “Полиция держит все под контролем и обещает скоро арестовать преступника”! В кои-то веки только лексикон Артура способен выразить мои чувства! В ответ на ваши заверения, лейтенант Маршалл, я скажу: бред собачий!

— Развлекаетесь, да? Вы, черт возьми, обладаете таким политическим весом в городе, что мне остается только сидеть и слушать, что бы вы ни говорили. Поэтому продолжайте. Продолжайте. Но, раз уж вы все равно витийствуете, объясните заодно, какого черта вам тут надо.

— Выполняю за вас вашу работу, лейтенант. Проверяю Купера.

— Почему именно его?

— Ей-богу, даже не представляю, как это доказать, но именно он под видом Агасфера явился к нам в понедельник вечером!

— Потрясающе. Откуда такие выводы?

— Я узнал его. Почувствовал нечто знакомое… непохожее на Агасфера, которого мы видели раньше, но в то же время знакомое. И наконец вспомнил того молодого человека, который вечером в воскресенье проводил нас в желтую комнату!

— И что дальше? Каким образом вы узнали имя и адрес?

Р. Джозеф раздулся от гордости:

— Я позвонил в Храм и сказал, что во время воскресной проповеди потерял кошелек, что какой-то любезный молодой привратник нашел его и я решил выразить ему свою признательность. Я описал этого юного херувима, мне назвали имя Робина Купера и дали адрес.

— Ловко, сэр. Примите мои профессиональные поздравления. И что же вы выяснили?

— Черт возьми, лейтенант, прекратите клянчить. Вы приехали, чтобы повидаться с Купером. Прекрасно. Идите и повидайтесь. Несомненно, узнаете много нового. А меня ждут дела — и могу лишь пожелать, чтобы вы выполняли свою работу столь же прилежно, как я свою. — С этими словами Р. Джозеф Харриган зашагал к автомобилю.

— Называется, первоклассный адвокат. — Маршалл вздохнул. — Считает, весь мир лежит перед ним на блюдечке, перевязанный красной тесьмой с банти-

ком. Хотя, конечно, он ловко отследил Робина. Возможно, мы бы сказали Джозефу спасибо, если бы сами не справились. Ну, пойдемте.

— Первая дверь направо на втором этаже, — сказала хозяйка.

Херувим открыл с мокрой тряпкой в руках. Лицо у молодого человека было встревоженное.

— Еще гости? О господи. Ну, что на сей раз? А-а, вы друзья того сердитого пожилого джентльмена. Я помню, вы приходили вместе в воскресенье.

— Может быть, пригласите нас внутрь? — намекнул Маршалл. — Или я должен заговорить официально?

— Заходите, заходите, ради бога. Здесь и так уже страшный бардак. Только посмотрите на это пятно. — Херувим плюхнулся на четвереньки и принялся вытирать тряпкой пол, одновременно говоря: — Хотите кофе? Я просто вынужден снимать комнату с правом хозяйничать самому, потому что без кофе жить не могу. Сварить?

— Спасибо, — сказал Маршалл. — Не откажемся. Что тут натворил пожилой джентльмен? Разлил кофе?

— Сначала махал руками и топал, а потом взял и опрокинул мою кружку. Ну и глупо, между прочим. И грубо. Никогда не доверяйте человеку с дурным нравом, лейтенант.

— Откуда вы знаете, в каком я звании?

— Старик так обратился к вам в воскресенье. Я запоминаю всякие мелочи. Обязанности привратника, сами понимаете.

— А вы, случайно, слышали это не вечером в понедельник?

— Вечером в понедельник? Каким образом я мог что-то слышать про вас вечером в понедельник? Ах, этот старик со своей дурацкой идеей, что я где-то там притворился Агасфером. Ну просто смешно! Сливки, сахар?

— Ни того ни другого, спасибо.

— О, вы прямо спартанец. — Ангелоподобный Робин Купер уселся на кровать, предоставив стулья гостям. — Итак, чем могу помочь?

— Расскажите немного о себе. Отчего вы оставили сцену и предпочли искать вящей славы у Агасфера?

— Лейтенант! — Робин Купер так и затрепетал. — Вы настоящий детектив! Откуда вы знаете, что я был актером?

— Ниоткуда, — хмуро ответил Маршалл. — Сначала я решил, что вы бывший боксер-тяжеловес, но потом придумал гипотезу получше.

— Ах, вы просто несносны!

Маршалл поморщился:

— Конечно. Я злой и страшный серый волк. Что еще вы натворили?

— Я был коммунистом, — гордо заявил Купер.