Руки поднялись довольно густо.

– Так, все ясно. Большинство за...

Северин проводит Марию Ивановну в свой кабинет и произносит на ходу извинительно:

– Я виноват, Мария Ивановна. Это я настоял на сегодняшнем заседании. Честно говоря, боялся, что после юбилея голосование пройдет не в вашу пользу. А на юбилее, рассчитывал, постесняются обидеть вас. Да и вы были молодцом. Садитесь!
– указывает на кресло Северин.

Мария Ивановна села в кресло, Северин на свой стул.

– Приезжайте сегодня вечером к нам, - сказала Мария Ивановна.
– Мы будем рады.

– Мне уже Наташа звонила. Спасибо. Приеду непременно. Выпью за ваше здоровье с удовольствием. Мы с вами друзья старинные, как в песне поется.

– Зачем же вы пригласили на сегодняшнее заседание Лясоту? Порадовать меня?

– Извините... Но тут я бессилен. Из области прислали. Они там помешаны на укрупнении научных заведений. А Лясота, как всегда, готовый к услугам. Он хоть и отстранен от большого дела, но все еще консультант, старается...

– Да, все играет в науку.
– Мария Ивановна невесело качнула головой.

– В общем-то, доигрался. С авоськой бегает, на автобусе ездит. А бывало, приезжал к нам что твой министр - три машины гонит, цугом! А Макарьев ему: "Разрешите к вам на запятки?" И пойдет потеха.

– Присмирел... Но зато каким изворотливым стал, - сказала Мария Ивановна.

– Да, почерк изменился, - согласился Северин.
– А раньше игрок был крупный. Ва-банк шел: или я, или никто! Макарьев прозвал его стерневым Аракчеевым. Помните?

– Мы с Макарьевым были друзьями.

– Да, ведь они с Василием однокашники. А когда Василий помер?

– Он не помер... Он ушел.

– Куда ушел?

– Туда... В тридцать восьмом году.

– А Макарьев?

– Макарьев встретил меня в Москве. Пытался помочь, утешить...

Москва, Тимирязевка... Знакомая лиственничная аллея, пруды. Муся проходит вестибюлем факультета селекции, где когда-то встречал ее внушительный швейцар. Теперь никто к дверям не приставлен.

Муся поднимается по лестнице, - канцелярия. Она растворяет дверь. В канцелярии много столов, за одним сидит Макарьев. Он во что-то погружен и не замечает Мусю, пока она не тронула его за рукав:

– Здравствуй, Миша!

– Ты? Откуда ты? Что нибудь случилось?

Макарьев встал, пожал ей руку.

– Да... Ужасное несчастье...

Макарьев оглянулся:

– Погоди... Пройдем со мной.

Он вывел ее из канцелярии и остановил на какой-то укромной лестничной площадке:

– Что такое?

– Васю посадили... Ты помоги мне увидеться с Никитой Ивановичем... Может, он поможет: Вася ни в чем не виноват. Его просто оклеветали, из зависти...

– К сожалению, не смогу твою просьбу выполнить.

– Почему? Никита Иванович на захочет принять меня?

– Вольнов арестован.

– Никита Иванович? За что?

– Неизвестно... Его взяли в экспедиции.

Муся так и поникла.

– Извини, Миша... У вас свое горе, а я тут со слезами.

– Ну что ты! Просто я не знаю, как можно помочь тебе. Вместо Вольнова теперь Лясота. Он стал правой рукой Терентия Лыкова. Ну, сама понимаешь... Их не попросишь.

– Да-а... Ну, до свидания.

– Да погоди минутку, я провожу тебя. Только уберу со стола, - Макарьев быстро ушел.

По аллее к автобусной остановке идут Муся и Макарьев. Макарьев вдруг приостанавливается:

– Да, ты на выставке сельскохозяйственной была?

– Какая мне теперь выставка!

– Да погоди! Ты хоть знаешь, что выставка у нас открылась?

– Слыхала.

– Поехали! Я тебе приготовил сюрприз.

– Миша, мне теперь не до сюрпризов.

– Это совсем другое... Поехали, поехали!

Она садятся в подошедший автобус.

Выставка. Знакомые ворота, павильоны... Вот и павильон Сибири. Макарьев и Муся входят в павильон. Здесь на стенде - большой Мусин портрет, а под ним сноп пшеницы и крупная надпись: "Выдающееся достижение советского ученого - пшеница перешагнула Полярный круг..." И далее мельче неразборчиво, только название пшеницы выделяется - "Якутянка-241".

– Ну, узнаешь?
– спрашивает Макарьев.

Муся как-то горестно улыбается.

– Между прочим, Лясота приказал повесить.

– Чего это он вдруг расчувствовался?

– Ну, Терентию угождает. А Терентий - человек не сентиментальный.

Вокруг стал собираться народ, с удивлением глядя то на портрет, то на Мусю. Она засмущалась. Макарьев взял ее под руку, вывел из павильона.

– Лясота и Лыков все делают с расчетом, - сказал Макарьев.
– Вот, мол, глядите - какие у нас достижения... Под нашим руководством достигнуто. Вот так! К тому же ты теперь лицо в науке номенклатурное и не соперник для Терентия... Так что здесь все обдумано. Но попробуй попросись на факультет? Лясота тебя на порог не пустит.