– Поговори, бабушка. Вот хорошо было бы...

– Поговорю. И с Устиньей не ругайся. Поняла?

Аксинья нахмурилась.

– Бабушка...

– Ты помолчи, да послушай. По обычаю-то старшую вперед младшей выдают. Да у нас не вполне так получилось, ты в возраст вошла, а Усте бы еще дома посидеть. Будешь скандалить - я с отцом твоим ничего поделать не смогу. Он мне первый и скажет - чего тебя замуж выдавать, когда ты со своей дурью ничего поделать не можешь.

На дурь Аксинья обиделась.

Но... выйти замуж вперед Устьки?

Это стоило прикушенного языка.

– А... за кого?

– А кто посватается и по сердцу придется, - усмехнулась Агафья.
– Поняла? Или пришелся уже кто?

Аксинья покраснела.

Пришелся...

Да только вот...

– Бабушка...

– Не хочешь - промолчи пока. Потом расскажешь, как время придет, - кивнула Агафья. Развернулась и вышла, оставив Аксинью в мечтах.

Услышала боярышня ровно то, что и хотела.

Бабушка за ее замужество.

Она поможет уговорить отца.

Аксинья уже тоже согласна.

Осталось... а что осталось? А, самые мелочи. Уговорить Михайлу, чтобы он женился на Аксинье. И денег бы ему еще достать где. А то и боярскую вотчину...

Пустяки.

***

Вечером Фёдор не без страха уединился с продажной девкой.

Та ломаться не стала, трое - так трое, хоть шестеро, только деньги вперед. Истерман и уплатил.

А потом делал вид, что его в комнате и вовсе нет, сидел за ширмой, пока девка клиента обрабатывала. Потом они с Фёдором на кровати оказались, там уж подглядывать пришлось.

Руди разве что отметил, что так с девушками лучше не обращаться. Грубовато, неловко... баба - она тоже ласку любит. Но на все остальное это никак не влияло.

Фёдор не терял над собой контроля, девку за горло не хватал, душить не пытался, срывов не было. Когда все закончилось, даже поблагодарил - и приказал уходить. А сам на кровати растянулся.

Руди вышел из-за ширмы.

– Что ж, Теодор, это хорошо.

– Что именно?

– Ты ничего такого не чувствовал... как с Элизой?

– Нет, - вяло отозвался Фёдор. Действительно, не было ни жара, ни ярости, ни упоения... все было, как всегда.

Привычно.

– То-то же. Значит, не в тебе дело было, а в девке.

– Думаешь?

– Ты молодой еще, многих вещей не знаешь. А я наслушался. Девки, чтобы хорошего клиента получить, на разные хитрости идут. И снадобьями мажутся, и подливают их...

– Вроде не пил я ничего из ее рук.

– А тут и намазаться хватит. Или губы намазать. Поцеловали тебя, ты и слизнул отраву, - разъяснил опытный Руди.
– К помаде добавляют, к краске для лица.

– Ага...

– Так что с другими можешь спокойно ложиться. Не будет ничего такого.

– А ежели еще кто намажется?

Руди только фыркнул.

– А тебя еще кто интересует? Или только одна рыженькая боярышня?

– Она не рыжая.

– Ну, если других возражений нет, - продолжил подсмеиваться Руди. За что и получил по голове подушкой, метко запущенной царевичем. И даже посерьезнел. Подушка-то тяжелая, пером гусиным набитая...*

*- у кого есть - реально тяжелые, заразы. Прим. авт.

– Р-руди!

– Она краситься не будет. И мазаться всякой пакостью тоже. А остальные... осторожнее будем впредь.

Фёдор кивнул.

Действительно, надо бы осторожнее.

Не то, чтобы его сильно трогала чужая жизнь, просто убивать... одно дело - на поле боя, или врага, или в схватке. А вот так, очнуться рядом с задушенной тобой бабой...

Нет, это как-то неприятно.

Деньги они семье Элизы передали, но... этого и довольно. А на каждую девку вот так не напасешься. И опять же... вот решит он жениться.

А потом что будет?

Он и жену может так же?

На миг мелькнула картинка, в которой место Элизы заняла Устя, и царевича аж холодным потом пробрало, капли покатились по лбу.

НЕТ!

Ему такое не нравится, не хочется, он не согласен!

Хорошо, что это не с ним беда, а с девкой. А он еще ее семье помог, денег дал.

Вот пакостница!

Туда таким и дорога!

***

Как за короткое время можно стать человеку хорошим другом?

Да жизнь ему спасти!