Воронцов заметил, что я не свожу глаз с тёмного провала, и недовольно покачал головой.

— Лейтенант, советую лишний раз не засматриваться. А то может привидится нечто, заставляющее заглянуть внутрь — предупредил он.

— А что не так с этой церквушкой? — спросил Кац, явно заинтересовавшись словами хранителя.

— Да в этом месте всё не так. На каждом, даже самом мелком фрагменте нашего мира, лежит печать горя, ужаса и множества смертей. Большинство объектов, на первый взгляд не опасны. В них можно зайти и даже найти нечто полезное. Но некоторые строения, к примеру, как эта церквушка, лучше обходить стороной.

— И что опасного таится внутри? — продолжил расспрашивать док.

— Артём Абрамович, туда лучше вообще не заходить. А то чудится там сильно любопытствующим, всякое-разное, иной раз доводящее до помешательства. Физической опасности внутри никакой нет. Назад все выходят нормально, но не все из них в своём уме надолго остаются. Только я таких свихнувшихся господ, парочку лично видел. Один практически сразу агрессивен стал и на своих товарищей, начал с ножом кидаться. Увы, но успокоить его так и не смогли. В итоге Граф психа лично в расход пустил. Со вторым поначалу вроде всё нормально было. А потом он во тьму по своей воле ушёл. Просто сказал, что ему надо и навсегда исчез где-то там. — Воронцов указал в сторону неизведанных территорий.

Когда мы прошли мимо церкви, я последний раз заглянул в распахнутые ворота, и мне почудилась, стоявшая на пороге, обнажённая девушка, со свечой в руке. Не позволив себе задержаться и рассмотреть лицо незнакомки, я отвернулся. В тот же миг в спину ударил нечеловеческий зов. Затылок окатило ледяной волной. Видимо, обитающей в церквушке силе, очень не понравилось, что я прошёл мимо.

Мы продолжали своё путешествие, нарезая извилистый зигзаг, вокруг обширной территории, занятой графской усадьбой. И на каждом повороте нас встречало нечто новое.

Посреди покрытого брусчаткой, куска улицы, стояла взорванная карета. Тел, пострадавших рядом не было, но свежей крови на вывернутых взрывом булыжниках вокруг хватало.

— Лейтенант, не вздумай наступить в одну из кровавых луж — тут же предупредил Воронцов.

Я не стал спрашивать почему, но подметил, что даже искорки жизненной энергии, держатся подальше от незасыхающих лужиц. А когда мы удалились достаточно, вокруг кареты появились двигающиеся тени людей и лошадей, постоянно повторяющие одни и те же действия.

А ещё через сотню метров, выбранный Воронцовым маршрут провёл нас по пролёту железнодорожного моста, имеющего на себе явные следы крушения крупного врезавшегося объекта. Здесь мне почудилось, что я явственно слышу эхо пароходного гудка.

Группы крестьянских хат, с размещёнными на небольшом пустыре виселицами, сменяли вполне современные строения, со следами многочисленных взрывов на стенах. А часть чугунолитейного цеха, граничила с окопами, рядами колючей проволоки и железобетонным дотом. И всё это собиралось в подобие улочек. Воронцов обходил места, оплетённые чёрными отростками.

Нежить на пути тоже встречалась, но не в опасных количествах и не особо быстрая. Так что для упокоения одиночных мертвяков, нам вполне хватало ударов саблей и прикладом автомата.

После каждого такого столкновения Кац пытался задать Воронцову парочку свежих вопросов, но тот жестами давал понять, что пока отвечать некогда. И только иногда, он кратко предупреждал о том, чего лучше не делать, и указывал на наиболее опасные места, которые лучше обойти.

В результате всё это нам позволило преодолеть без всякой стрельбы около двух километров. И когда я сам захотел узнать, сколько нам ещё топать, хранитель неожиданно замер и к чему-то прислушался. Затем он рванул в сторону, при этом указывая на вход в пожарную каланчу. Подбежав ближе, Воронцов первым нырнул внутрь и приказал нам сделать то же самое.

— Придётся здесь немного пересидеть — объяснил он, когда мы устроились на втором этаже, возле небольшого окошка.

— И от кого мы здесь прячемся? — поинтересовался я, желая узнать, чего ждать.

— Я чую ползущего червя — коротко ответил хранитель, но заметив наши округлившиеся глаза, принялся объяснять. — Самый ближайший из доступных путей, до второй червоточины, ведёт через отрезок каменной набережной. Рядом в канале периодически проползает огромный чёрный отросток, похожий на червя. Однажды я попался, и он меня едва не утащил в один из бездонных провалов. Не знаю, как я смог тогда отбиться, но теперь чувствую его приближение.

— И много здесь водится подобной потусторонней мерзости? — спросил Кац.

— Различной хищной пакости, здесь хватает. Этот червь и та тварь со щупальцами, в столовой графского дворца, это только цветочки. Ещё имеются чёрные топи, выплёвывающие из своего нутра нечто ползучее. Сгустки тьмы ползают небыстро, но, если ужалят. Человеческое тело в течение пары минут превращается в едва шевелящееся желе. Кроме этого, здесь есть бездонные провалы, оплетённые липкой паутиной. Она затягивает внутрь любого вляпавшегося ротозея. Здесь много всякого, готового либо разделать невнимательного путника, либо высосать его мозг через прокол в черепе.