Снова на ум приходит Трэвис, и это слишком. Это вызывает старые эмоции в буре, которая не утихает. Я чувствую себя в ловушке на этой подушке, такой же в ловушке, как если бы он связал меня, и я не могу этого вынести. Это как будто я не могу дышать. Я должна была уйти. Я не хочу этого. Я не могу этого сделать.

— Я хочу уйти, — говорю я, прерывая их.

Деклан поворачивается ко мне, его лицо ничего не выражает.

— Если хочешь выйти наружу, тебе придется вместо этого рассказать мне о своем наказании.

Меня охватывает гнев, слезы щиплют глаза.

— Иди на хер.

— Убирайся, — говорит он так быстро, что это меня шокирует. Но он мне не говорит. Он обращается к другому мужчине. Глаза незнакомца расширяются. — Убирайся нахер.

Глава 15

Деклан

Дверь закрывается торопливо, шагами Джошуа, и с едва сдерживаемым гневом я встаю и направляюсь к ней. Она больше не стоит на коленях. Ее руки скрещены на груди, она сидит на своей заднице, прячась от меня. Я приказываю ей:

— Вставай сейчас же.

— Я хочу уйти, — выдавливает она, даже не потрудившись взглянуть на меня.

— Черта с два ты уйдешь, пока я не отшлепал твою непочтительную задницу, — кричу я сквозь зубы, наклоняясь, чтобы схватить ее. Все мое существо дрожит от необходимости наказать ее за то, что она так со мной разговаривает, затем она удваивает напор, ее слова поражают меня с силой, которую я не мог предсказать.

— Ты психопат.

Как будто она меня ударила. Я слишком осторожен, когда встаю, выпрямляюсь и командую ей:

— Вставай.

Я практически рычу. Почему она толкает меня? Она думает, что я не накажу ее? Что я не могу наказать ее так, чтобы она не взорвалась, как это было раньше. Или что я не буду?

Тепло ощетинивается, и я остаюсь жутко неподвижной, ожидая.

— Встань сейчас же, Брейлинн. — Предложение произносится так тихо, что она наконец поднимает на меня взгляд, ее широко раскрытые глаза кружатся.

Я не знаю, что за фигня случилась. Что-то в ее голове. Она что, думала, я буду с ней помягче, потому что другой мужчина причинил ей боль? Что она может давить, а я позволю ей. Черт, неужели мой маленький питомец хочет драки?

— Встань сейчас же, — повторяю я, и она наконец подчиняется. — Так-то лучше.

— Я просто хочу уйти, — говорит она мне, и ее голос дрожит.

— Иди к столу и займи позицию, сейчас же, — командую я ей, игнорируя ее просьбы уйти. — Не усложняй себе задачу больше, чем нужно, — предупреждаю я.

Если она сейчас уйдет… Не думаю, что она когда-нибудь вернется. Внутри меня кипит хаос. Что за фигня?

Когда она глотает, связки на ее шее напрягаются. Ее руки все еще свободно скрещены перед ней. Я смотрю, как она делает первый шаг, а затем и следующий к столу. Она отодвигает одежду, а затем прижимается к столу, широко расставив ноги, именно так, как мне нравится.

Хорошая девочка.

Облегчение, которое я чувствую, неожиданно. Сделав шаг, потом другой, я наблюдаю за ней. Волнение смывается с нее волнами.

— Тебе нравится меня подталкивать? — спрашиваю я.

— Нет, — тут же отвечает она, и ее голос напрягается. Жесткая маскировка ее выражения лица рушится в одно мгновение. Она снова на грани слез.

— Тогда что, черт возьми, это было?

— Я не знаю, — бормочет она, и ее дыхание содрогается. Она отворачивает голову, чтобы отвести от меня взгляд.

— Нет, ты будешь смотреть на меня, а я буду смотреть на тебя, — приказываю я, и с резкостью в голосе она поворачивается ко мне. Что-то внутри меня переворачивается при виде ее. Наклонившись, разворачиваясь в полную уязвимость.

— Это мой хороший маленький питомец.

Ее плечи вздымаются, когда она пытается успокоиться.

— Я выберу для тебя наказание. — Я перемещаю каждую руку туда, где она может ухватиться, чтобы удержаться. — Не убирай руки с края стола.

Я сразу понимаю, какой инструмент буду использовать. Коллекция, которую я для нее собрал, может подождать. Верхний ящик легко открывается, и деревянная линейка поднимается.

Это оставит следы, возможно, рубцы.

— Каждый раз, когда ты будешь садиться, ты будешь думать о том, как ты решила встать с колен, — говорю я ей, прежде чем закрыть дверь и встать рядом с ней.

Я почти вернул его обратно, но потом вспомнил «иди на хрен» и оскорбления. Я обрушил его на ее задницу быстрым ударом.

Ее губы размыкаются, верхняя часть тела поднимается, и она вскрикивает от шока и боли.

Однако ее руки остаются там, где им и положено.

Держа линейку в горячей правой руке, я левой рукой упираюсь ей в лопатки, заставляя ее опуститься.