В результате удар по Черноморским проливам нанесли англичане. Но как раз великий князь Николай Николаевич с формальной точки зрения привлек к делу удара по Дарданеллам наших союзников. Когда в декабре 1914 года 3-я турецкая армия двинулась на русский Кавказ, где русские войска были существенно ослаблены переброской двух Кавказских армейских корпусов (2-го и 3-го) на германский фронт, русский Верховный Главнокомандующий 18 декабря попросил англо-французов помочь отвлекающим ударом на Дарданеллы. Оказывается, дело было не в помощи Кавказской армии.

В феврале 1915 года, когда турки уже были отброшены в ходе Сарыкамышской оборонительной операции конца декабря 1914 года, великий князь Николай Николаевич писал лорду Г. Китченеру: «Десантная операция русских войск – наиболее действенная помощь союзному флоту после форсирования Дарданелл – невозможна, так как она потребовала бы отвлечения с главного театра военных действий не менее двух армейских корпусов». Как видно, русская Ставка не могла выделить для захвата той единственной цели, ради которой России вообще стоило участвовать в мировой войне, даже двух корпусов – восьмидесяти тысяч штыков из трехмиллионной армии, дравшейся против Германии и Австро-Венгрии. Характерно даже, что и сама-то просьба о помощи последовала в тот самый день, когда доблестными войсками Кавказской армии турецкие корпуса с громадными потерями были отброшены от Сарыкамыша, и русские двинулись вперед.

Это обращение позволило англо-французам обратить свое внимание на Ближний Восток и, главное, в район проливов. Задуманная первым лордом британского адмиралтейства У. Черчиллем Дарданелльская операция (с 6 февраля) не увенчалась успехом только вследствие ошибок английского командования и нехватки сил. Иначе чей флаг развевался бы над проливами, и что в таком случае получили бы русские?

В то же время, когда англичане предложили русским также послать отряд для удара по проливам, великий князь Николай Николаевич согласился выделить для этого один-единственный отборный пехотный полк, одну полевую батарею и казачью полусотню. Это – блестящая характеристика отношения русской Ставки к проблеме Черноморских проливов в военно-политическом отношении.

В Ставке полагали, что русский десант на Босфор не может привести к успеху. Генерал Ю. Н. Данилов впоследствии писал: «Великий князь и Ставка твердо стояли на том, что операция по овладению проливами мыслима лишь в виде отдельной экспедиции, после достижения решительного успеха над Германией, и что она потребует, для своей же безопасности, 8-10 свободных корпусов. Ранее же достижения решительного успеха над Германией, выделение такого большого количества корпусов, даже в случае заключения сепаратного мира с Австрией, русской Ставке представлялось совершенно невозможным». Непонятно, чего здесь больше – глупости или лукавства, ибо писались эти строки уже далеко после войны.

Цель русского удара по Босфору заключалась в том, чтобы получить контроль над выходом из проливов в Черное море. Иначе говоря, закрепление русских войск у устья Босфора. Генерал же Данилов подразумевает здесь отдельную операцию по занятию проливов вообще (предполагается, всего малоазиатского перешейка, разделяющего Европу и Азию в точке – Константинополе). При чем здесь столь широкомасштабная операция, если русский десант должен был преследовать чрезвычайно ограниченную цель, в результате которой «Гебен» не смог бы выйти в Черное море?

Во-вторых, цифра в восемь-десять корпусов заведомо завышена. Напомним, что зимой 1915 года на Кавказе в ходе Сарыкамышской оборонительной операции была совершенно уничтожена 3-я турецкая армия, англичане готовились штурмовать Дарданеллы, а немцы вплоть до вступления в войну Болгарии осенью 1915 года были вынуждены ввозить военные грузы в Турцию транзитом через нейтральную Румынию. Более того, численность 1-й и 2-й турецких армий, расположенных в районе проливов, исчислялась примерно в двести пятьдесят тысяч штыков и сабель далеко не самого сильного состава.

Даже если предположить, что подкреплений для разгромленной 3-й армии не будет, то и тогда минимально предлагаемые генералом Ю. Н. Даниловым восемь армейских корпусов – это более трехсот тысяч штыков. А ведь оставались еще и союзники, против которых следовало бы оборонять Дарданеллы. Для чего такая масса войск: ведь турки уступали русским как в качестве солдатского материала и командного состава, так и даже в техническом отношении.

Просто-напросто, оперируя заведомо неверными цифрами, штаб Ставки пытался представить, что захват Босфора вообще невозможен до того времени, как будет разбита Германия. Другое дело – возможности флота, в том числе транспортного. Когда осенью 1912 года, в ходе 1-й Балканской войны, возникла угроза захвата Стамбула болгарскими войсками, император распорядился подготовить пятитысячный десант для высадки в турецкой столице. Тут же выяснилось, что Черноморский флот не может единовременно перебросить даже и два пехотных полка. А вот те же англичане верили в свою счастливую звезду, не побоявшись весной 1915 года ударить по Дарданеллам всего-то сорокатысячной группировкой. И только грубые ошибки британского морского командования, наряду с несогласованностью действий между флотским и армейским руководством, позволили турецким частям удержать проливы за собой.

Положение не изменилось и после того, как пост Верховного Главнокомандующего занял сам император Николай II (август 1915 года), который, в отличие от ярого сухопутчика великого князя Николая Николаевича, всегда бережно относился к флоту. Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал М. В. Алексеев, который единолично управлял русской стратегией, также являлся противником удара по проливам, полагая, что в этой идее больше авантюризма, нежели здравого смысла. Поражение англо-французов в Дарданеллах только укрепляло это мнение: «Неудача Дарданелльской операции союзников укрепила недоверчивое отношение русского сухопутного командования к планам скорейшего овладения Босфором, о чем заговорили после заключения соглашения с союзниками. Алексеев считал Босфорскую операцию “затеей моряков”, которая только отвлечет войска и ослабит фронт. “Ключи от Константинополя лежат в Берлине”, – говорил он, давая понять, что успех в войне может быть достигнут только в результате операций на сухопутном фронте» [217] .