Сопротивление со стороны вооруженных сил является наиболее опасным для режима. В этом случае он лишается последней традиционной опоры, наиболее консервативно настроенной силы, к тому же напрямую зависящей от режима. Изменение армейской структуры в ходе войны стало предпосылкой для будущего отказа существующему политическому режиму в поддержке.

Как глубоко дала себя знать оппозиционная пропаганда в армии? Как сказалась она среди офицерства, ибо ведь участие солдатской массы в готовившемся перевороте начисто исключалось? Насколько успешно действовала оппозиционная, либеральная пропаганда в вооруженных силах, можно судить на примере записки одного из офицеров-фронтовиков П. Н. Милюкову в самое переломное для судеб страны время – в конце 1916 года. В этой записке утверждается, что офицерство убеждено в необходимости продолжения войны до победного конца, но сомневается в возможности достижения этого ввиду «неустройства в военной технике и в продовольствии войск и тыла». Характерно, что эти трудности приписываются проискам «немецкой партии, сильной в высших сферах и даже при Дворе».

Отталкиваясь от этой посылки, принимаемой за истину в последней инстанции, офицер пишет о том, что командный состав армии винит правительство в его нежелании идти навстречу Государственной думе, которая якобы является единственной панацеей для «успокоения страны и возможности благоустроить тыл». Здесь автор абсолютно прав, не понимая главного – именно деятельность либералов во главе с членами думы в львиной доле создала такую ситуацию. Приписывать все неурядицы нераспорядительности чиновников и «немецкой партии» можно было только в том случае, если, совершенно не давая себе труда думания, принимать на веру абсолютно лживые, но такие доходчивые и удобные объяснения.

Далее автор записки уже не только винит императрицу в покровительстве «немцам», но и принятие императором поста Верховного Главнокомандующего оценивает как «победу влияния немецкой партии», чтобы творить в тылу произвол. Муссируя «немецкую тему», офицер бесхитростно показывает запуск механизма армейского недовольства: чтение «Русского Слова» и прочих либеральных агиток, «откровенные разговоры о возможности падения династии» даже среди высшего генералитета. Особняком стояло указание на факт распространения недовольства в солдатской толще, ибо «при окопной жизни офицеры, особенно в пехоте, настолько тесно живут с солдатами, что часто беседуют с ними на самые щекотливые темы и передают им свое настроение…». Рыба всегда гниет с головы.

Не замечая противоречия, автор с тревогой указывает, что «солдаты толкуют о бесполезности воевать, пока немцы сильны в самой России… всякую неудачу приписывают измене и предательству». В самом недалеком будущем офицеры будут крайне «возмущены», когда солдаты станут не только отказываться от войны, но и убивать офицеров только за их погоны. Офицерство явно предпочтет забыть, что в окопах при монархии именно оно своей безответственностью и жаждой перемен помогло выпустить джинна из бутылки.

Автор данного документа рассуждает о предпочтительности великого князя Николая Николаевича во главе страны, при котором якобы «немцы не были бы сильны в России». Но тут же он считает, что возможность, когда «войска будут на стороне переворота и свержения династии допустима, так как, любя Царя, они все же слишком недовольны всем управлением страны». Конечно, от умозаключений до действий при благоприятных обстоятельствах – один шаг. Однако в самом начале записки сам офицер отмечает, что «описываемое ниже настроение в армии было бы иным, если бы на фронте велись активные действия, отсутствие которых дает много времени для анализа и критики всего, что происходит на фронте и в тылу, и рождает потребность делиться продуктами этой критики с другими» [349] .

Так что не стоит удивляться военному неискусству русской армии: как видно, значительная часть офицерского корпуса всех звеньев предпочитала обсуждать лживые слухи из разлагающегося тыла, а не готовить солдат к предстоящим боям, пользуясь затишьем на фронте, или повышать свой собственный военно-культурный уровень. Зачем новейшая военная техника тому, кто не стремится к овладению ею? Для чего необходимы тяжелая артиллерия, танки и пулеметы, если командный состав не только саморазлагался, но и разлагал солдат?

Не будет ничего из ряда вон выходящего, когда солдаты, превосходно «на собственной шкуре» знающие способности своих начальников, откажутся идти в бой под их руководством. Например, офицер Уссурийской конной дивизии, будущий белый атаман Г. М. Семенов, вспоминал, что весть о революции не произвела среди офицерства какого-то особенного впечатления, так как ее ждали. Скорее люди удивились бы, если бы ничего не случилось. Семенов пишет: «Причиной этому, помимо моей молодости… послужила также, без всякого сомнения, и та работа, которую проделали в армии многочисленные агитаторы не только из революционного лагеря, но и со стороны вполне, казалось бы, лояльных правительству кругов. Нам, строевым офицерам, усиленно старались привить взгляд на необходимость отречения императора, добровольно или насильственно, путем дворцового переворота» [350] .

С другой стороны, подобные настроения в среде рядового офицерства стали следствием неумения генералитета воевать. Сплошь и рядом в русской армии периода Первой мировой войны распространилось такое явление, как достижение малой цели большой кровью. Причем, как правило, в наиболее бессмысленных ситуациях, когда обстановка и не требовала проведения боевых действий на данном участке фронта.

Дело доходило до того, что войсковые начальники для того, чтобы прибывший в войска штабной чин (или адъютант какого-либо вышестоящего начальника) получил боевую награду, организовывали атаки, которые не могли не быть отраженными противником. Разумеется, все это делалось большой кровью. Хотя все-таки глупости и непрофессионализма было гораздо больше.