Определить свойства артефакта, не проверив в бою, — задача не из лёгких, зато внешний вид пришёлся бы по вкусу каждому аколиту секты любителей редких калейдоскопов.

По чернильной матовой поверхности, вызывая рябь в глазах, сновали вертлявые хаотические сполохи. Дать точное описание палитре не представлялось возможным. Легче разжевать дальтонику, как выглядит розовый цвет.

Абсурдные, тактильные ощущения и вовсе порождали в мозгу лёгкий диссонанс. Древко было одновременно мягким, твёрдым, влажным, сухим, шелковистым, шершавым, невозможно горячим, но в то же время обжигающе студёным.

Потребовалось полчаса, прежде чем, притерпевшись к противоположностям, совладала с эмоциональным фоном. Идеальная тренировка восприятия. Не скажу, что понравилось. Схарчить шмат варёного сала, заедая клубничным вареньем, и того приятней, но с горем пополам справилась.

Как только разум принял реалии, хаотическая круговерть сошла на нет. Ладонь крепко стиснула нетерпеливо подрагивающее древко. Наконечник копья сочился реликтовым излучением хаоса, едва заметно искривляя пространство вокруг.

Сила, заключённая в дверном портале, будто учуяв древнего врага, запульсировала энергетическими клубками молочного цвета. К горлу подкатила тошнота. Физическое и ментальное давление кратно усилилось. Шестым чувством ощутила, как в концептуальной в эпистемологическом рассмотрении первостихии просыпается зачаток разума, и этот слабый отголосок чего-то великого желал моей смерти. Медлить было нельзя: силовой контур грозился вступить в резонанс с транспаристалью. Дверное полотно, будто считывая намерения, мелко завибрировало, распространяя во все стороны зубодробительные волны.

Активировав защитную маску, перевела режим подавления шумов на максимальный уровень. Не помогло: из носа, ушей, слёзных проток, и даже дёсен, начала сочиться кровь. Не мешкая, заняла позицию у противоположной стены, но не успела отвести руку для броска, как копьё по собственной воле вырвалось из крепко сжатых пальцев и молнией рвануло к цели.

По мозгам ударило звуковой волной от миллиона единовременно разбитых вдребезги хрустальных бокалов. Ожидая взрыва, упала на каменные плиты пола и тотчас скрючилась в позе эмбриона. Вовремя: немыслимой силы хлопок разорвал барабанные перепонки.

Акустические фильтры не уберегли от серьёзной травмы. Как не спасли сетчатку глаз от полного выжигания излучением враждебной первостихии наглухо зашторенные щитки черепоподобного забрала и зажмуренные до бордовых кругов веки. Зато сталистая аура «Железной Девы» отрикошетила полупрозрачную шрапнель магического металла, не дав острым осколкам разорвать броню на куски. Что было бы с телом и думать не хотелось.

Дождавшись полной регенерации, проморгалась, а затем робко огляделась по сторонам. От фантастических барельефов не осталось и следа. Проклятие расхитительницы гробниц преследовало меня по пятам. Таков Рок, чтоб его!

Подобрав совершенно целое копьё, убрала в хранилище. Не знаю, что за вундервафлю я создала, но явно нечто убермощное, а ещё оно живое и очень голодное.

На редкость опасная штука вышла, надо бы показать артефакт Моране. Чую, хлебну горюшка, если не смогу обуздать мощь Гунгнира. Обозвать копьё Гуней язык не поворачивался: мало ли, вдруг обидится?

Осмотрительно ступая меж кусков фонящей Порядком транспаристали, подобралась к разрушенному порталу врат. В пещере делать было нечего. Благоразумный человек убрался бы из этого странного места подобру-поздорову, но я ведь не он.

Исследовательский дух гнал вперёд, вернее, вниз. За разбитой вдрызг аркой обнаружилась уходящая куда-то вглубь скального массива каменная винтовая лестница. Не надо иметь семи пядей во лбу, третий глаз и взор истины, чтобы осознать, что где-то там меня ждут неприятности. Из подземелья фонило реликтовой магией, настолько древней, что, несмотря на полное отсутствие страха, по телу пробежала зябкая дрожь. Волной накатила неуверенность, мгновенно развившаяся в непреодолимое желание развернуться и бежать сломя голову, но врождённое любопытство продавило незримый ментальный барьер, и я, наплевав на осторожность, зашагала по крутым ступеням лестницы навстречу тягучей неизвестности.

Преодолев несколько тысяч ступеней, почуяла неладное. Свербящее ощущение неопределённости переросло во вполне осязаемую боль, но не физическую, а духовную. Словно кто-то очень могущественный выворачивал эфирную суть наизнанку.

Сама того не желая, перенеслась сознанием в астрал и обомлела: по чернильному сфероиду квинтэссенции души шла кровавая рябь. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных. Обычно сателлит излучал ярость — и ничего, кроме ярости, сейчас же осколок фонил беспросветной тоской по давно утерянному и почти забытому. Его боль передалась и мне, на глаза невольно навернулись слёзы. Терпеть духовные муки не было ни сил, ни желания.